Читать «Загадки истории. Империя Габсбургов» онлайн - страница 29

Вопрос о том, кем был Карл V — последним императором Средневековья или же одним из первых европейских монархов Нового времени, до сих пор не решен историками окончательно. Главным аргументом в пользу первого вывода служит тот факт, что Карл с юных лет не только был убежден в своей особой миссии как главы наиболее могущественной династии христианского мира, но и твердо знал, в чем заключается эта миссия: в создании единой христианской монархии, главой которой он видел себя. Идея совершенно средневековая, мечта, к осуществлению которой на протяжении многих столетий стремилось большинство наследников Карла Великого и Оттона I. Поэтому, добиваясь реализации своего горделивого девиза «Plus ultra» — «Превыше всего» (или всех?), — Карл V был обречен на конфликт с новыми силами, выходившими на историческую арену в XVI столетии. Религиозным выражением стремлений этих сил была Реформация, начавшаяся в Германии в 1517 году, когда юный габсбургский принц еще не был вершителем судеб Европы. Первым прямым столкновением Карла V с протестантами и их вождем Мартином Лютером стал Вормсский рейхстаг (собрание представителей сословий империи) 1521 года.

Карл выступил перед рейхстагом с собственноручно написанной речью, которую можно считать символом его веры и одновременно политическим манифестом. Император поклялся «сохранить все, что мои предки и я сохранили на сегодняшний день, и в особенности то, что мои предки постановили, в том числе и на Констанцском соборе». Карл обещал «отдать все этому делу: мои королевства и мои владения, моих друзей, мое тело, мою кровь, мою жизнь и мою душу». Может быть, если бы Лютер на Вормсском рейхстаге произвел на Карла большее впечатление, события развивались бы иначе. Однако молодой император ограничился презрительным замечанием: «Ну, этот не совратит меня в свою ересь», хотя и признал, что «монах говорил бесстрашно и смело». К несчастью, ни одна масштабная задача, поставленная Карлом перед самим собой, решена не была. Уничтожить Францию как великую державу и превратить ее в покорного вассала империи Габсбургов, как на том настаивал Меркурино Гаттинара, первый канцлер императора, не удалось.