Читать «Неизвестная пьеса Агаты Кристи» онлайн - страница 155

Охотников умолк, на лице промелькнула растерянность. Чудилось, он вдруг потерял нить рассуждений. Да, похоже. Он слишком возбужден, напряжен: это выдают отрывочные фразы, голос, вдруг ставший тонким. В таком состоянии очень просто не только забыть, что имеешь в виду, но и утратить над собой контроль.

Охотников заговорил снова, и Жене в первые минуты показалось, что совершенно о другом:

— Смерть вообще не так уж страшна, как обычно считается. Самое большое благо, что, уходя безвозвратно, человек забывает обо всем, что заботило, тяготило и радовало его здесь, в жизни. Он получает совершенно новые ощущения, которые куда богаче тех, с которыми он расстался.

— Ну, по тебе-то этого не скажешь, — внезапно проскрипел Грушин. — Радости — это да, это ты забыл. А вот гадости…

— Я другой, — терпеливо пояснил Охотников. — Я ведь не умер — я вернулся. И вся моя боль осталась при мне.

Он наклонился, словно хотел, чтобы Аделаида получше расслышала его слова, но Жене показалось, что плечи его поникли под неким грузом.

— Мне дали возможность вернуться. И я вернулся. Только потом начал сознавать последние слова, услышанные мною там: «Вернись, если ты так страстно этого хочешь. Но знай, что тебе предстоят большие испытания. За уход отсюда тебе придется заплатить. Таковы законы небесные. Если ты согласен — вернись». И я вернулся.

Он тяжело глядел вперед.

— Теперь-то я знаю: лучше Добросердечие, чем Гнев. Потянешься к тому, чем владел при жизни, позавидуешь тому, кто теперешний владелец прежде принадлежащего тебе, — и в один миг окажешься в аду или в мире бродячих несчастливых духов. Это со мной и произошло.

Женя пропустила половину этой речи мимо ушей, а половину не поняла. И все-таки с нее хватило услышанного и понятого, чтобы ощутить страх, которого она не испытывала никогда в жизни, может быть, даже в тайге: возле поляны идолов и около горящей машины, в компании Сидорова и «салаги». Она как бы заглянула в некий черный провал… оттуда веяло даже не холодом — мертвящей стужею. Бессмысленно все, перед ними, может быть, даже не человек. Наверное, одолеть его может только подобное существо — исторгнутое этой ледяной тьмой или вернувшееся оттуда. Если бы здесь был Олег, он, может быть…

Она встряхнулась, призвала на помощь весь здравый смысл. Не слушай этого бреда! О другом думать надо — о спасении! Хоть он и сказал, что не тронет их с Грушиным, однако кто может предвидеть, что придет в голову безумцу? А этот человек болен, тяжело болен. Невозможно перенести то, что перенес он, — и остаться в здравости рассудка. Вдобавок не только больная душа властвует им. Сказал же дядя Ваня: у Охотникова поврежден мозг — физически поврежден! У Жени мороз прошел по коже, когда она представила, что испытывал тот мальчик, прежде чем стал мужчиной… убийцей.

Она отогнала ненужную жалость. Если он и был когда-то жертвой, те времена давно прошли. Жертва сделалась палачом.