Читать «Рос орешник...» онлайн - страница 8

— Не озябнем. До весны недалеко.

— Ставь куда хочешь. Ты хозяин.

Он начал раздеваться. За окном бело и тоскливо. А в голове вертелось одно: «Не будет она зайцев разводить. Не допущу. Я его выпущу к лешим!» Аккуратно повесил одежду в шифоньер. «Выпущу к лешим!»

Улеглись, и жена тепло прильнула к нему. Ей захотелось рассказать, что Николка обманул со стерлядью, соседке продал, и что Варька уехала, и вещей у нее было много, в новом пальто уехала с воротником песцовым, и со всеми прощалась охотно и радостно. Даже ей, Евгении, что шла в хлебный, даже ей махнула рукой. Евгения подошла и широко улыбнулась. А Варька шутя провела варежкой ей по животу: «Вот он — виновник!.. И глаз пока не кажет!» Евгения, не поняв, лишь кивнула смущенно: «Скоро уж!» Но Варька сразу отвернулась попрощаться с другими и все говорила: «Еду! Решено!» Евгении хотелось, как всегда, поделиться с мужем виденным, а еще, самое главное, рассказать, как пинался весь день ребеночек в животе… Но муж показался ей усталым и сонным, и она молча прижалась к родному плечу.

За окном начиналась метель, легонько ветер стукал ставнями и летел по белу свету, подымая с сугробов больших снежных птиц. Постанывала береза. А когда завыло в трубе, они уже спали и сильная рука мужа крепко обнимала Евгению.

РОС ОРЕШНИК…

Я — заика. Со мной жизнь сыграла злую шутку, и я часто страдаю и жалею, что эта шутка сыграна именно со мной, а не с кем-нибудь из моих врагов. Не говоря уже о цепи бесконечных неприятностей, которые портят все мое существование с самых розовых пеленок (ждали девочку, и поэтому мне пришлось в первые дни «ходить» в розовом), все хорошие чувства мои потерпели странную деформацию и теперь вызывают в окружающих людях удивление и смех. К тому же у меня еще кривые ноги и зубы. Поэтому к женщинам я доступа не имею. И если ко всему этому еще добавить, что я влюблен безнадежно и неизлечимо, то получается как раз полный комплекс неполноценности. И даже влюблен я не так, как все люди — в чужую жену, да и то беременную.

Итак… С героическим усилием я досиживаю последнюю лекцию по фармакологии и на последнем листке все еще чистой тетради (хотя семестр уже на исходе) набрасываю план издержек: Алику — 5, Ниточкиной — 2, Костику — 4, Мамыкову — 7, итого 18 руб. Значит, сегодня получаю 40 руб. — 18 руб. = 22 руб. И обязательно купить новые носки, только не эластик. Слово «носки» я несколько раз подчеркиваю, но до звонка еще остается минут пять, и я «носки» обвожу в тройную рамку, потом в кружевную, потом делаю рамку из петелек… Звонок уже скоро. Лекторша-доцент щебечет, перебирая указку длинными, как у Кащея, пальцами, мне чудится, что с ее лакированных ногтей каплет сочная кровь. Я смотрю в круглый рот лекторши, который путает русский с латынью, и думаю, что губная помада должна быть липкой и сладкой, как детские карамельки. Когда-то в незапамятные времена мне мама покупала конфеты-подушечки, вывалянные в сахарном песке, я зажимал их в кулаке и берег до тех пор, пока они не начинали таять. Потом слизывал кашицу с ладошки, и мама долго вытирала мне руки платком, а на платке были нарисованы красные цветочки…