Читать «Время культурного бешенства» онлайн - страница 87

Великий Вакуум сам не говорит с людьми. Невозможно человеку побеседовать с Вакуумом, ибо он умрет раньше первого слова. Посредница Вакуума — Владычица мира, Всеобщая родительница. Она держит в руке своей душу каждого человека. Все души парят в воздухе, как бумажные змеи, но привязаны к руке Владычицы ниточками. Души парят, томятся страстями и испытывают множество желаний. А Владычица знает, что они — лишь бумажные змеи, она ими играет и улыбается. Таково внушение Великого Вакуума Владычице мира, что ей это занятие не надоедает, и она не утомляется однообразием человеческих душ, и всегда улыбается. Но иногда, очень редко, Владычица вдруг отпускает одну из ниточек, и тогда душа, отпущенная на волю, пускается в беспредельный полет, полный чудес и опасностей. Незрячий Утешитель — он тот, чью ниточку Владычица отпустила.

Великий Вакуум знает все. Он знает желания каждого атома, но никогда им не потакает. Он знает мысли каждого человека, но вразумлять его не желает. Однако, когда Владычица отпускает душу, она о ней забывает. Но не может душа оставаться без присмотра, и тогда Великий Вакуум начинает о ней заботиться сам.

Он подарил Незрячему недоступное людям — беспредельное созерцание, то, чем наслаждается сам Великий Вакуум, ибо одно из его бесчисленных имен — Бог Вседовольный. Он подарил Незрячему миры созерцания и желание их постичь. И уже в раннем детстве, когда взрослые, глупо приплясывая, трясли перед ним погремушками, Утешитель познавал путь восхождения, творческое созерцание. Тот, кто постиг творческое созерцание, получает способность творить мыслью, и мудрость человека состоит в том, чтобы, обретя такую возможность, ни разу ею не воспользоваться, не привносить возмущений в миры созерцания. Утешитель усвоил эту мудрость.

Познавший путь созерцания волен выбирать вместилища для своих постижений, волен внушать познанное, кому и как пожелает. Незрячий Утешитель выбрал железо. Железо, с его тяжестью и массивностью — и способностью принимать вид нитей тоньше женского волоса. Железо, с его агрессивностью и кровожадностью — и способностью к верной любви. Железо, готовое сию секунду разрушить весь мир — и согласное держать его на своих плечах еще целую вечность.

Утешитель выбрал железо — мы склоняем головы перед его выбором.

ЭПИЛОГ

Жарким июньским полуднем года первого Эры Железного Благоденствия жители Петербурга наблюдали обыденную картину. Карабкаясь по приставным лестницам, рабочие скидывали на землю с фасада многоэтажки гигантские панно с репродукциями какой-то живописи, а взамен них растягивали по стенам полосы металлической фольги с бесконечными повторениями набора спектральных линий железа. А вдоль нижней кромки фольги бежала вереница иероглифов, напоминающих значки нотной грамоты. Такие же значки повторялись на рекламных щитах, под лаконичными объявлениями: «ЯЗЫК ВЕЛИКОГО ВАКУУМА (краткосрочные курсы)».

Город готовился к новому празднику — Дню Железа, ибо оно теперь определяло благосостояние государства.