Читать «Предвестники викингов. Северная Европа в I-VIII веках» онлайн - страница 159

Определенное возрождение ожидало футарк на рубеже XIX–XX вв., когда на волне подъема национального самосознания в германоязычных странах, и прежде всего в самой Германии, исследование рунических памятников начало переходить из сферы сугубо научной в область политики, идеологии и искусства. Так, деятельность общества «Thule», носившая откровенно националистический характер, была связана с употреблением рунической символики. Однако, без сомнения, наивысшего подъема это движение достигло в эпоху Третьего Рейха, когда шеф СС Генрих Гиммлер, являвшийся ревностным поклонником древнегерманской атрибутики, сделал 14 рун футарка неотъемлемым звеном не только форменной символики войск СС, но и создал из них разветвленную номенклатуру символов, употреблявшихся при ведении внутренней документации этих элитных подразделений.

Следует отметить, что на противоположном идеологическом полюсе в этот же момент появляется совершенно иная творческая интерпретация рунического наследия. Имеется в виду создание Дж. Р. Р. Толкиеном совершенно своеобразных и вместе с тем имеющих прозрачные отсылки все к тому же руническому фонду алфавитов рожденных его воображением рас эльфов, гномов и т. д. Причем фантазия эта, при всей своей вычурности, всегда лежит в рамках научной традиции — символы вымышленных алфавитов, порой сильно отличаясь от старших и младших рун, тем не менее остаются в рамках северной традиции, не выходя за пределы, намеченные псевдоруническими символами средневековой Исландии (106; 2).

В наши дни искусство вырезания или начертания рун переживает очередной, уже привычный и, конечно же, явно не последний, взлет. Примечательно, что помимо рунологов к футаркам всех типов проявляют интерес неспециалисты-любители. Впрочем, явственный оттенок нездоровой сенсационности и связь преимущественно с оккультными учениями придает этому процессу порой весьма уродливые формы. Попытки реконструкции как тайного смысла рун, так и технологий гадательной практики, предпринимаемые многочисленными популяризаторами (Р. Блюм и др.), безосновательны, ибо не подкреплены источниками, а частная практика в подобном вопросе аргументом вряд ли является.

Лавина популярной и околонаучной литературы, появляющейся и на русском языке, по сути своей базируется на чрезвычайно скудном фактическом материале. При этом большинство умозаключений о практике применения рун как элемента магии и инструмента гадания являются часто плодом фантазии авторов (либо личного опыта, что сути дела не меняет). Достаточно заметить, что, например, все выводы, относящиеся к конкретной практике гадания, имеют своим источником несколько следующих строк у Тацита: «Срубленную с плодового дерева ветку они (германцы — А. X.) нарезают плашками и, нанеся на них особые знаки, высыпают затем, как придется, на белоснежную ткань. После этого, если гадание производится в общественных целях, жрец племени, если частным образом, — глава семьи, вознеся молитвы богам и устремив взор в небо, трижды вынимает по одной плашке и толкует предрекаемое в соответствии с выскобленными заранее знаками» (116; 10). Кроме этого свидетельства (которое Тацит, несомненно, приводит со слов очевидцев и вряд ли наблюдал сам) никакими другими описаниями практики гадания на рунах мы не располагаем. В этом контексте такая немаловажная деталь, как, скажем, прямое или перевернутое положение руны при гадании, теряется совершенно, и все умопостроения по этому поводу остаются на совести современных авторов.