Читать «Лето 1925 года» онлайн - страница 14

Здесь встаньте, граждане, мы совместно исполним припев „Интернационала“. В этом скажется не только многолетний навык, но известная подлинность чувств. И потом, хотя бы ради стройности мелодии, помиримся на минуту! Вы верите… впрочем, вы лучше меня знаете, во что вы верите. Об этом имеется обширнейшая литература. Я же не верю ни во что. Так я устроен, и окостеневший мой позвоночник уже не поддается никакому выпрямлению. Но бывают часы — несколько газетных строк, красная лужица, присыпаемая золотым песком парламентских прений или автомобильных гонок, сухие ремарки двух-трех выстрелов, которые не значатся в радиоконцертах Эйфелевой башни, среди арий Сен-Санса и популярных курсов гастрономии, бывают часы, когда я готов от злобы любить, от отчаяния готов верить, верить во что угодно, в программы, в анкеты, в регистрации.

Среди пяти или десяти сортов закусок, под всеми долготами приготовляющих желудки к более солидным яствам, обязательно значатся сардинки. Эта нежная рыбка как будто живет не в море, но в условных бассейнах золотистого масла. Впрочем, это только иллюзия. В городе Дуарненезе, в душных и вонючих бараках, нежные не менее рыбок, девушки руками, вспухшими, с растравленными язвами солят, кипятят и купают в масле общеизвестную снедь. Девяносто су в день. Хлеб после десяти часов работы остается незастланным. Да, но при чем тут Пике?..

На песчаном кладбище Дуарненеза недавно обозначились четыре новых могилы, и если разразится зимой исландский норд-вест, он, может быть, оголит сухие, ломкие, вроде рыбьих, кости. Подругам остается петь о синих глазах девушек Дуарненеза, синих доподлинно, как воротнички матросов, уплывших умирать где-то в Рифе на крейсере „Жан Барт“. Глаз больше нет. Остальное известно по газетам — стачка, подосланные из Парижа наемные убийцы, жесткий ремингтонный щелк револьверов — „доложить — исполнено“, запах рыбы, наконец, соль слез. Чистенькие рекламы лучших марок сардинок цветут вдоль железнодорожных путей, среди депо и маков. Сардинки продолжают плавать в золотистом море, девушки петь о синих глазах. Касательно выдачи наградных расторопным исполнителям, не зря съездившим из Парижа в Дуарненез, распорядился сам господин Пике, — добрый Пике, Пике, который входит во все.

До сих пор ничего не ясно. А Луиджи? Какое ему дело до сардинок Бретани? Деятельность Пике, однако, была весьма разносторонней. Он тоже не имел никакого отношения к рыбному промыслу. Ему принадлежали шелкопрядильня в Сан-Этьене, парижская газета „La Patrie“ и сеть универсальных магазинов „Dames du Nord“, обслуживающих север Франции. В этом нет ничего объединяющего. Но на фабрику принимались исключительно рабочие, не состоящие в синдикатах, газета „La Patrie“ ежедневно повторяла „час настал“, а приходивший наниматься в лильское правление магазинов „Dames du Nord“ мог заметить на стене, не без каллиграфического искусства вычерченное, объявление: „Персонал состоит из честных католиков и патриотов. Социалистов, масонов и евреев просят не беспокоиться“.