Читать «Астрид Линдгрен. Лучшие сказки» онлайн - страница 366

— Давай назовем ее Лита, — предложила Рони, не задумываясь. — У Маттиса в детстве была кобыла, которую так и звали — Лита.

Оба решили, что Лита — отличное имя для кобылы, которая, это уже было ясно, не умрет от потери крови. Они нарвали травы, принесли Лите, и она стала жадно есть. И только тут Бирк и Рони почувствовали, что они сами голодны. Им пора возвращаться назад, в пещеру, и отдохнуть.

Когда они уходили от Литы, кобыла повернула голову и тревожно поглядела им вслед.

— Не бойся, — крикнула Рони, — мы скоро вернемся. И спасибо тебе за молоко.

Пить свежее молоко, да еще охлажденное в роднике, что может быть лучше. Они сидели на площадке перед входом в пещеру, ели хлеб, запивали его молоком и глядели, как всходит солнце.

— Жаль только, что у нас нет ножа, — сказала вдруг Рони.

И тогда Бирк вынул нож из кармана и протянул ей.

— Я нашел его, — сказал Бирк. — Он лежал себе под мхом и тихонько ждал, пока мы ссорились.

Рони долго сидела молча, потом сказала:

— Знаешь, о чем я думаю? О том, как легко все разрушить, и из-за чепухи…

— Вот и давай теперь, — сказал Бирк, — остерегаться чепухи… А знаешь, о чем я думаю? О том, что ты мне дороже, чем тысяча ножей!

Рони поглядела на него и улыбнулась.

— Ты что, обалдел, что ли?

Так Ловиса говорила иногда Маттису.

13

Мелькали дни, весна сменилась летом, пришла жара. И дожди. Несколько суток подряд дождь хлестал как из ведра, и лес напился до отвала и стал свежим и зеленым, как никогда прежде. А когда дождевые тучи ушли и снова засветило солнце, лес заблагоухал такими ароматами, что Рони спросила Бирка, пахнут ли другие леса, как их лес. И Бирк ответил, что, скорее всего, нет.

Рана у кобылы давно уже зажила. Они отпустили Литу на волю, она теперь жила в табуне диких лошадей, но молоко у них было по-прежнему. Под вечер табун всегда пасся на лужайке недалеко от пещеры, и каждый вечер Рони и Бирк ходили на эту лужайку и звали: «Лита! Лита!» Она откликалась, и ребята шли на ее ржание. Она хотела, чтобы ее доили.

Остальные лошади в табуне тоже скоро привыкли к ним, к этим человеческим детенышам, и больше их не боялись. Пока Рони доила Литу, другие лошади подходили совсем близко и с любопытством глядели на них — прежде они никогда ничего подобного не видели. Хитрюга и Дикарь тоже частенько подходили к ним чуть ли не вплотную, так что Лита прижимала уши и, казалось, вот-вот рассердится. Но их это ничуть не смущало. Резвясь, кони толкали друг друга, прыгали, вставали на дыбы — ведь они были еще жеребята и им просто хотелось поиграть. И вдруг они ни с того ни с сего срывались с места, галопом мчались к лесу и скрывались в чаще.

Но на следующий вечер кони снова паслись на лужайке и ни на шаг не отходили от Литы, пока ее доили. Бирк и Рони всегда разговаривали с Хитрюгой и Дикарем, и в конце концов жеребята настолько освоились, что позволяли себя погладить. Бирк и Рони гладили их весьма усердно, и это как будто очень нравилось молодым коням. И все же в их глазах была не покорность, а нечто вроде «нас не проведешь!».