Читать «Перипетии гегемонии» онлайн - страница 80

Как обстояло дело в этих новых обстоятельствах с американской гегемонией? В те времена Кокс, как позже и Арриги, пришел к выводу, что на фоне продолжающегося кризиса и симптомов беспорядка она деградировала в простое господство, но в последующие годы он скорректирует это суждение. Правда, влияние его работ не всегда совпадало с этой траекторией развития. Отличительной чертой «неограм-шианских» школ, прямо или косвенно вдохновлявшихся работами Кокса, будет выделение в его концепциях роли транснациональных классовых блоков и их связи с гегемоном. Наиболее проработанное исследование констелляции глобальных сил накануне финансового кризиса 2008—2009 годов, созданное в этой интеллектуальной традиции, пришло к иному вердикту. В статье, написанной в Британии и ссылающейся именно на Кокса, Ричард Солл предложит поразительную контринтерпретацию этого периода. Вопреки Арриги, американская гегемония не подошла к окончательному упадку [28: 323-338]. Финансиализация породила в большей мере чреватую кризисами форму капитализма, но, когда случился крах 2оо8 года, Америка и ее партнеры по Большой семерке продемонстрировали способность дать коллективный отпор этому кризису. Причем к данному моменту не было никаких признаков существенного сдвига центра экономической власти за пределы США. Китай не мог претендовать на роль такого центра, поскольку его модель роста все еще зависела от экспорта в США, что обрекало Пекин на подчиненное положение по отношению к Вашингтону. Попытки перейти к модели, основанной на внутреннем потреблении, потребовали бы дальнейшей либерализации китайской экономики, что привело бы не только к ослаблению власти КПК, но также к бегству капитала и росту социальной напряженности. С этой стороны pax Americana на самом деле ничего не угрожало. Также над ним не висела какая-либо традиционная межгосударственная угроза. Ведь его гегемоническая система гарантировалась прежде всего не средствами власти или принуждения, а внедрением ее несправедливой схематики социальной власти во внутренние экономические устои других государств, а также в связанные с ними идеологические, культурные и политические нормы.

В послевоенную эпоху превосходство Америки сформировало исторический блок, который включил западный рабочий класс в фордистские схемы массового производства и растущего потребления, увенчанные антикоммунистической идеологией. Со временем они были подорваны появлением новых форм производства и социальных отношений на микроуровне фирм, а не целенаправленной стратегией других государств. Однако слом органической формулы «славного тридцатилетия» не означал упадка американской гегемонии, поскольку к 1980-м возник другой исторический блок, включающий значительно большую часть развивающегося мира в систему неолиберализма и затягивающий еще более обширные регионы планеты и слои населения в капиталистические производственные отношения. На Западе организованные трудящиеся были вытеснены из этого блока за счет разгрома профсоюзов и аутсорсинга рабочих мест, однако работники были интегрированы в него благодаря новому разделению груда, дешевым кредитам, существованию на них, ставшему образом жизни, и недорогим товарам из Восточной Азии. Но и в Восточной Азии неолиберальное распространение индивидуализированного потребления и свободы выбора, приправленных толикой национализма, оказалось привлекательным для определенных элементов рабочего класса.