Читать «Конь с золотым седлом» онлайн - страница 2
Отиа Шалвович Иоселиани
— Потом?
— Потом? О-о! Ещё есть высокая гора и ещё гора, и высокие скалы, скалы, скалы. Там летают орлы и прыгают горные туры, быстрые туры, со скрученными рогами… А потом есть очень, очень высокая гора.
— Самая высокая?
— Выше всех гор.
— Кто там живёт?
— Там живёт вечный снег.
— И сейчас? Летом?
— И сейчас.
— Холодно.
— Да, там холодно и поэтому никто не живёт. Только орёл туда залетает.
— Это и есть за тридевять земель?
— Да, это и есть за тридевять земель.
Пипкия задумалась и, перед тем как лечь спать, спросила: не собираюсь ли я пойти за тридевять земель?
— Обязательно хотел бы пойти за тридевять земель и, наверное, принёс бы много сказок. Но вот всё дела, дела…
— Папа тоже пойдёт?
— Думаю, что пойдёт.
— А Гиги?
— Пойду! — сказал Гиги.
— Как жалко, что я не могу пойти, — опечалилась Пипкия. — Я даже в школу ещё не хожу. А ведь за тридевять земель трудней идти, чем в школу.
— Да, это немножко трудней.
Пипкия попрощалась и пошла спать. Я долго ещё беседовал с другом.
— Отпуск начинается, а куда поехать отдыхать — не знаю, — сказал Абесалом. — На курорт? Денег много надо. А если путешествовать? Куда?
— Разве в нашей стране мало хороших мест?
— Именно поэтому трудно сделать выбор.
— Что делать? Сейчас скажу… Знаешь, куда поедем?
— За тридевять земель! — подсказал Гиги из-за дверей. Он, очевидно, не спал и всё слышал. А Пипкия уже спала, и снились ей, наверное, горы. Высокие горы.
— В Сванетию! — сказал я. — За тридевять земель!
ПИСЬМО ПИПКИИ
— Знаешь, дядя, не читай…
Должен сознаться, что когда в поезде я остался один, не утерпел и раскрыл листок Пипкии. Посмотрел, посмотрел, потом поднёс листок ближе к лампе, потом хорошо протёр глаза и опять посмотрел. И ничего не понял. Перевернул, подержал боком, наконец, совсем перевернул — всё равно ничего не понял. На листке были какие-то линии, палочки, кружки.
Но когда я дома передал Мано письмо от Пипкии, она всё прекрасно поняла и очень долго смеялась. Она всё, всё поняла, а я ни одного слова разобрать не мог, хотя и грамотный человек, а Мано даже азбуки не знает. Значит, не для меня это письмо было написано и нечего совать нос в чужие дела.
Своим детям я сказал, что скоро, через две недели или даже через неделю, приедет Абесалом с Гиги и остановятся на один-два дня у нас, а потом все мы поедем в Сванетию.
— А Пипкия тоже поедет? — встрепенулась Мано.
— Пипкия? Разве она ничего не написала насчёт этого в своём письме?
Мано открыла письмо Пипкии, долго искала в нём что-то и вздохнула:
— Такое же письмо напишите Пипкии, когда уйдёте за тридевять земель. И мне напишите. Я всё пойму.
Прошла неделя. Семь дней, потом восьмой и девятый. На десятый день я стал беспокоиться — телеграммы из Тбилиси не было.
— Папочка! — сказала Мано. — В неделе семь дней, значит, в двух неделях — четырнадцать дней, ещё четыре дня надо ждать.
Но минуло две недели, и Мано сказала:
— В двух неделях больше дней нет!