Читать «Павлов. Тайна расстрелянного генерала» онлайн - страница 144

— И больше не женился? — донимал тот же солдат. — Или решил?

— Да! Уйгурку взял. На пять лет моложе. Галима.

— Так ты орел! Беркут!

— Э-э… слушай! Беркут есть беркут. А орел — это орел.

— Не все ли равно? Что в лоб, что по лбу.

Маленький киргиз возбужденно поднялся на коленях и замахал руками.

— Беркут не будет есть мертвечину. Ему надо свежак. Орлы на могильниках. Беркут сурка берет, лисицу. Волка берет. Сурок вылезет из норки. Стоит свиристит. Беркут сверху налетает, поднимет на двадцать метров и бросит. Походит кругами. Смотрит, не подбежит ли шакал или лисица. Потом спускается и начинает клевать.

Впалые щеки пехотинца покраснели, черные антрацитовые глаза сияли. Михаил Георгиевич подумал, что южное солнце любит глубокие цвета. Черный, так черный. Зелень, так до самой глубинки, в несколько слоев. И — запальчивость, выводящая рассказчика непременно на первое место, чтобы тот ни говорил — грустное или смешное.

— А Галима на жену бывшую твою похожа?

— Нет! Совсем нет…

«Перед боем о женщине думаем. После боя — тоже о женщине, — усмехнулся Михаил Георгиевич. — И только в огне… Нет… В огне — никогда!»

— Подъем! Подъем! — прокатилось по рядам.

* * *

Корпус встретил колонну немецких танков раньше, чем те ожидали. Бронированные «панцеры», обкатавшие без особых помех землю Франции, теперь так же уверенно, сверкая полированными траками, молотили российскую пыль.

Русские танки перехватили колонну в узком, неудобном для нее месте и заманили на болота. В первом ряду нападавшие выставили старенькие Т-26, горевшие от бронебойных снарядов, как свечки. Прежде, чем отступить, они сделали несколько выстрелов. Питомцы Гудериана, предвкушая легкую добычу, кинулись на них, не разбирая путей. Но скоро тяжелые немецкие машины на узких траках стали вязнуть в трясине. И тут выскочили замаскированные тридцатьчетверки. Широкие гусеницы позволяли им быстро перемещаться по зыбкой почве. Там, где германские «панцеры» не могли развернуться, русские танки мчались легко и быстро. Больше десятка крестоносных машин разом запылали. Оставшиеся на твердом грунте открыли ураганный огонь, но русские танки, словно заговоренные, продолжали метаться в задымленном пространстве. Их орудийные залпы, нечастые, но точные, наносили немцам существенный урон, в то время как сами они оставались неуязвимы. Немецкие наводчики с ужасом обнаружили, что снаряды соскальзывают с литых краснозвездных башен, не причиняя им вреда, в то время как любое попадание в клепаную будку «панцера» сулило скорую или мгновенную гибель.

Находившиеся в задних рядах машины начали в панике разворачиваться и удирать, передние, принявшие на себя удар, готовы были последовать за ними. И вдруг что-то произошло. Орудийные стволы русских замолкли.

О том, что их боезапас мог закончиться, немцы не догадывались. Но прекратили отступление. Взревывая моторами, замерли, как оскалившиеся псы, которых перестали давить.

Они долго не могли поверить в свое избавление. Несколько долгих мгновений, может быть, минут. Потом начался расстрел — откровенный, наглый, издевательский. Застывшие русские танки или на последних каплях горючего отходившие прочь были прекрасной мишенью. А главное, безответной.