Читать «Три дочери» онлайн - страница 46

– Как вас зовут? – тихо спросил военный.

– Елена. Елена Егорова.

– А меня – Николай. Николай Кирсанов, – он натянул на голову фуражку и лихо приложил к козырьку пальцы…

Вот они и познакомились.

Вечером неожиданно явился Илья Миронович – принаряженный, благоухающий модным одеколоном «Красная Москва», с шелковым платком, воткнутым в нагрудный карман пиджака и подергивающимися от напряжения гладко выбритыми щеками.

С собой принес кулек, из которого торчало толстое винное горлышко, обтянутое серебряной фольгой, – в последнее время Илья Миронович полюбил шампанское, в кулек так же были насыпаны свежие, нынешнего урожая яблоки, сверху яблоки были прикрыты довольно толстым слоем шоколадных конфет в броских цветных обертках.

Увидев кулек, Лена невольно приподнялась на стуле, поинтересовалась насмешливым тоном:

– Илья, у тебя что, сегодня день рождения, совместившийся с днем ангела? Ты вроде бы родился в сентябре…

– Верно.

– Но тогда что? Ты сделал себе обрезание?

Илья Миронович не выдержал, усмехнулся:

– Ага. Как в том анекдоте, когда одна дамочка говорит: «Я знаю, что существует обряд обрезания, но не до такой же степени!» Нет, и обрезания я не делал.

– Тогда что?

– Пришел просить тебя: возвращайся ко мне!

Елена вспомнила, как Ираида Львовна (и сам Илья Миронович) запрещали ей приводить в дом подруг, как муж считал котлеты и ругал ее, если она угощала ими своих гостей, вспомнила соседа – артиста Большого театра с громоздким телом и мощным голосом, вырывающимся по утрам из глотки (от его голоса в квартире все мухи сдохли, ни одной не осталось, – сотрудники Большого театра всегда производили много шума) – вспомнила все это и отрицательно покачала головой:

– Нет.

– Хочешь, я перед тобой на колени хлопнусь?

Легким движением руки поправив на голове прическу, Лена вновь медленно покачала головой:

– Не хочу.

– Ну, Ле-ен, – умоляюще протянул Илья Миронович, – я без тебя жить не могу.

– Можешь, – обрезала его Лена, – можешь! Обсуждать эту тему я с тобой не буду.

– Злая ты, – неожиданно тихо проговорил Илья Миронович, согнулся, будто получил удар по затылку, в следующее мгновение выпрямился и поставил пакет с шампанским и фруктами на пол.

Одернул на себе фасонистый пиджак, поправил платок, всунутый в нагрудный карман, сделал сложное движение головой, словно ставил ее на место… Губы у него обиженно дернулись и застыли. Илья Миронович не мог прийти в себя от Лениных слов, в мозгу не укладывалось просто: как это могут отказаться от него, такого видного, талантливого, сладкого? Этого быть не может!

– Илюш, ты вещички-то свои забери, – Лена показала пальцем на пакет, из которого торчало серебряное бутылочное горло, – не забывай.

– Я никогда ничего не забываю, – тихо и гордо проговорил Илья Миронович и, подхватив пакет, направился к двери.

Тем временем подросла Полина, настолько подросла, что уже начала обгонять Елену.

– Вот что значит в Москве еда нормальная, не надо кусок булки отрывать от детей и прятать, чтобы завтра было, чего есть, – ворчала Солоша, измеряя рост Полинки на дверном косяке обычной школьной линейкой, провела над макушкой карандашную черту.