Читать «Великий государь Иоанн Васильевич Грозный» онлайн - страница 208

До последних дней опричнины сохраняло силу завещание Грозного. Проект раздела государства, изложенный в духовной, в конце опричнины приобрел новую направленность. Царь намеревался передать младшему сыну и царице Анне почти все главные опричные уезды, расположенные в центре государства: Суздаль (с 1565), Кострома (с 1567), Ярославль и Ростов (с 1569). Самодержец изверился в спасительности опричнины и в соответствии с завещанием намеревался перевести дворян названных опричных уездов на удельную службу, то есть отставить их от руководства царством. Опорой наследника Ивана должна была стать земская половина Московской земли.

Последним достойным завершением опричных деяний явился царский указ 1572 г. о запрещении употреблять самое название «опричнина». Нарушителям указа грозило строгое наказание: «Виновного (болтавшего об опричнине) обнажали по пояс и били кнутом на торгу». Эта мера, казалось бы, свидетельствовала о полном искоренении опричных порядков и служила своеобразной оценкой опричнины со стороны Грозного и его «нового руководства». Но более верным представляется другое объяснение.

Власти боялись нежелательных толков и старались предотвратить критику ненавистных опричных порядков, принуждая всех к молчанию.

Опричные насилия над высшими церковными иерархами и грабеж церковных имуществ осложнили взаимоотношения монарха с духовенством. В сентябре 1573 г. государь обратился с обширным посланием к братии Кирилле-Бел озерско-го монастыря. С притворным смирением он писал о том, что никогда не дерзнет учить подвижников пречистой обители: «Увы мне, грешному, горе мне, окаянному, ох мне, скверному! Кто есмь аз, на таковую высоту дерзати?» Государь спешил покаяться во всех смертных грехах: «А мне, псу смердящему, кому учити и чему наказати, и чем просветити. Сам всегда в пиянстве, в блуде, в прелюбодействе, во скверне, во убийстве, в граблении, в хищении, в ненависти, во всяком злодействе».

Самообличения перекликались с покаянными словами неоконченного завещания. Но после всех ужасов опричнины признания самодержца приобрели зловещее звучание.

Слова об убийстве напоминали о судьбе митрополита Филиппа Колычева, архиепископа Филофея Рязанского, солочинского архимандрита Исаака (он был казначеем рязанского епископа), троицкого архимандрита Памвы, архимандрита Антсшиева монастыря Геласия, нижегородского печерского архимандрита Митрофана, псковского печерского игумена Корнилия, других иноков и стариц. Все они были убиты или подверглись насилию. Убийство священнослужителей всегда считалось худшим смертным грехом, так же как и ограбление монастырей и церквей.

Непосредственным поводом для обращения царя к кирилловским инокам была смута, вызванная ссорой между двумя монахами из бояр — Шереметевым и Собакиным.

Иван Большой Шереметев был изгнан из Ближней думы царя после падения Адашева.

Накануне опричнины он был посажен в тюрьму и подвергнут пыткам, а затем отпущен. 7 июня 1571 г. боярин принял пострижение в Кирилло-Белозерском монастыре.