Читать «Теткины детки» онлайн - страница 169

— Ну, живи пока, — сказал отец и отвернулся.

Мать бросилась застилать диван.

Через неделю жизни на родительском диване он стоял у входа в Майкин институт. Она выскочила из стеклянных дверей и, не замечая его, бросилась вниз по ступенькам. Пола длинного черного пальто завернулась и хлестнула его по коленям.

— Постой! — сказал он и поймал ее за эту полу. Майка затормозила на полном скаку и уставилась на него. Взгляд у нее был странный: нахальный, веселый и выжидающий. — Садись! — Он впихнул ее в машину.

— Ко мне нельзя! — быстро сказала Майка.

— Котэ? — усмехнулся он.

— Дурак! Мама. — Она протянула руку и провела тыльной стороной ладони по его щеке.

Он схватил ладонь и судорожно сжал. Ему казалось, что в руке у него трепыхается воробей.

— К Витьке? — спросил он.

Она кивнула.

…Отец встречал его в дверях. Стоял широко расставив кривоватые непреклонные ноги в выцветших тренировочных штанах.

— Нагулялся? — тихо спросил отец, и Марку показалось, что в руках у него сверкнула пряжка ремня. — Накувыркался со своей… — Отец запнулся, не находя нужного слова. Мать тихонько плакала где-то в районе его локтя. Он слегка повернул голову, глянул сверху вниз, и мать прыснула в комнату.

— Я уже взрослый, папа, — тихо сказал Марк. — Я сам решу, как мне жить.

— Взрослый? Сам решишь? — очень спокойно и даже как будто равнодушно переспросил отец. — Когда у тебя дом свой будет, тогда и будешь решать. А пока у тебя дома нет. Пока ты тут живешь…

«Если скажет «из милости», ударю», — подумал Марк.

— Пока ты тут живешь, решать будем мы. И мы с матерью тебе не позволим использовать нашу квартиру как прикрытие для свиданий с… с проститутками. Не позволим, слышишь? — Он остановился, шумно перевел дух и вдруг закричал: — Вон! Вон! Слышишь? Немедленно вон!

Марк выскочил за дверь, бросился к машине, ткнул ключом в зажигание, еще раз, и еще, ключ срывался, руки тряслись, он сидел, уставившись в лобовое стекло, и не знал, что ему делать с этими трясущимися руками и с этим невключенным зажиганием. И с этим унылым мартовским вечером, похожим на старую растрескавшуюся черно-белую фотографию. И с этим чувством навечного сиротства. И с этой дурацкой любовью, сладкой, как медовый леденец. С тех пор он никогда не ел леденцы.

— Да брось ты! — сказал Витька. — Устаканится. Разводись давай.

— Не могу.

— Почему?

— Лялька несовершеннолетняя. Любочка меня два года будет мурыжить. Да и ни к чему уже.

— Что, Котэ?

— И Котэ тоже.

— А что еще? Боишься, она тебя не пустит?

— Боюсь. Только не она. Мать ее. Мать меня ненавидит.

— А ты что хотел, чтобы обожала? Ты ее дочке еще лет десять голову поморочишь, она тебя вообще убьет. Ну ладно. — Витька хлопнул беспечной рукой по его колену. — Поехали ко мне. Так и быть, пользуйся моей добротой, пока ничего подходящего не найдется.

Подходящее нашлось через месяц. Отвратительная комнатенка, похожая на дистрофика: профиль есть, а фаса не наблюдается. Девять метров, вытянутых вдоль мышиных стен. Теперь следовало завезти холодильник. Этот холодильник стал уже навязчивой идеей. Ему казалось, что, если будет холодильник, все каким-то чудесным образом повернется и пойдет по другой колее. Без кровати можно жить. Брось на пол матрас и спи. Без стола можно. Поставь на подоконник тарелку и ешь. Вот без холодильника нельзя. Холодильник — вместилище жизненных сил. Куда поместить кусок колбасы в сорокаградусную жару? За окно, пожалуй, не вывесишь. За батарею тоже не запихнешь. Нет, без холодильника начинать новую жизнь решительно невозможно. Холодильник тоже нашелся. Пузатый допотопный «ЗИЛ» с порядковым номером 007, который тесть младшего брата, разумеется, называл Джеймсом Бондом. Холодильник был лишний.