Читать «Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Сборник № 1» онлайн - страница 96

Маленький домик затаил в себе что-то загадочное, неразрешимое. Живут в нем отец с сыном, живут оба близкие и оба далекие.

А в городишке своя немудрящая жизнь, веками созданная, текла мутным ручейком на дне оврага. Распахали куродоевцы городской пустырь и туда по утрам ездили на пашню. Ездили все: исполкомщики, советские работники, мещане. Туда же тянулся и соборный протоиерей, и учитель из Москвы, и торговец бакалейщик. У Мартына тоже двенадцать грядок картошки, уголок проса и еще приготовлено место для рассады.

Нудно и сонно жили куродоевцы. За все время только одно событие, смешное и печальное, приключилось в городке.

Было это совсем недавно. От председателя исполкома, мрачного, угрюмого человека, до последнего мальчишки, игравшего в бабки на просторной Октябрьской, все узнали небывалую новость: приехал в город губернский ревизор.

И утром возле заборов, и за углами серых кривых домишек, шептались встречные:

— Приехал… А строгий, говорят, какой, ой-ой-ой!

Потом видали, как ревизор, совсем мальчишка, но бойкий и расфранченный, расхаживал по куродоевским учреждениям. Зайдет, окинет взглядом загаженные стены, подоконники, пороется в тощих рваных делах, промычит что-то себе под нос — и дальше… За ним, робкие и молчаливые, следовали два исполкомщика.

Непорядки ревизор обнаруживал быстро и точно. Записывал в книжечку:

— Очень странно. Ни одного самогонного предприятия не открыто, а пьянство существует. В канцелярии под столом четверть самогону. Это мы запишем…

— Врачи и фельдшера, кои на советской службе, лечат только за продукты.

— В упродкоме отчетность невозможная. Судя по испугу сотрудников, полагал бы вывести их на чистую воду.

Заведующие отделами то оправдывались, то угрюмо молчали, ревизор знай свое:

— Насчет этого у нас в губернии строго.

— Да что ж поделаешь, товарищ? Людей у нас нету-ти!

— Хорошо, так и доложу в губисполкоме: нет людей. В дальнейшем, согласно мандату, прошу выписать в финотделе дорожные расходы.

— Уж это как полагается! Можно и непредвидимые даже. А уж что касается недостатка людей, то вы, товарищ, будете уверены, как перед богом!

Получив деньги, ревизор тут же собрался уехать. А утром на другой день советский кучер Силантий вернулся вдрызг пьяным. Заплетающимся языком рассказал он, как «дербалызнули» они вместе с товарищей ревизором. «Скажи, говорит, куродоевским ребятам, на то и щука в море, чтобы карась не дремал». Почесали в затылке одураченные исполкомщики, — этакий сыч к ним в болото залетел! И пошло все по-старому. Были в упродкоме взяточники, — так и остались. Была самогонка, — и опять рекой полилась. Не перестали доктора куродоевские драть с больного масла да кур, не перестали совработники щелкать семячки на службе и рассказывать, кто какие сны видал. И в самом городке, и по селам и деревням процветало знахарство. Шли болящие к коновалам, заговорщикам и колдунам, собирались на святые места, ругались за то, что завелась там скверна большевистская. И болезни куродоевские были особые болезни. То лихоманка лесная трясет молодых и старых днями и неделями, то будто напускалась кила заезжими цыганами и чернокнижниками, а то одолевала муть головная, — тоже болезнь, похожая на сонную одурь. Забавлялась молодежь куродоевская спектаклями любительскими и танцами в маленьком театре «Советский Колизей». И больше ничего знать не хотела. Были и коммунисты в Куродоеве: тридцать два человека. Беспомощно мечтали о задачах и сдвигах, а действительность дразнила их своей нелепостью: