Читать «Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Сборник № 1» онлайн - страница 58

III

Это было давно, давно уж… Так давно, что не видно глазам. На поляны пришло новое. Новая прошла гроза. Это было давно настолько, Что забыл последнюю весну, — Гуливанам не ждать попоек, Поножовщины не вернуть. Можно бросить теперь ружья: Некому крови просить… На плечах носил я стужи И победу в груди носил. Мне навстречу не машет дымка, Облаков кудластых нет, И наверно от старой заимки Не осталось бревна на бревне. Запоздалые ветры тонут Рассыпаются по горам… Не нашел я тебя, якутенок, Дорогой мой старший брат.

Б. Ковынев

Из цикла «Голодные песни»

Каждый день голодный ультиматум, Каждый день голодная гроза… Эх, ну как не выругаться магом, Не взъерошить дыбом волоса. Оттого и бешенствуют строчки, Оттого и в сердце мятежи, Что вот тут, за пазухой в сорочке Развелись породистые вши. Где-то… где-то… пляшут балерины, У кого-то в сердце васильки, — А вот я маячу у витрины, И скрипя сжимаю кулаки. У меня и холодно и тесно И в груди невольная вражда. Но кому на сеете не известно, Что поэтов делает нужда!

Иван Доронин

Песня осеннего утра

Рано, рано нонче встала, За туманами пришла. Где ты, зорька, пропадала, Где ты, зоренька, была?         Я ждала, ждала рассвета —         Удалого молодца;         У осеннего крыльца         Погасила сердце лета. Зорька, зоренька родная, Зорька, милая сестра, — Ведь вчера была весна я, Синевела я вчера.         Ведь вчера была весна я         Напивалась соком груш —         А сегодня глушь лесная,         Прело-вересная глушь; А сегодня глушь лесная На глаза плеснула муть, — Всем постыла я, больная, Не нужна я никому.         Зорька, зоренька родная!         Пусто, глухо на душе, —         Простудилась я, шальная,         На болотах в камыше. Я ждала, ждала рассвета — Удалого молодца; У осеннего крыльца Погасила сердце лета. …………………………… ……………………………

Игорь Славнин

Сенат

Трамваи поздние звенят, Как много дум скопилось за день. В тумане черной тенью всадник Пришпорил грузного коня.         Желтеют ночи семена,         Рассыпаны по синим нивам,         И дремлет выцветшим архивом         Правительствующий Сенат. Играет ветер на дворе — Дождем и градом сыплет колким, Давно ли плыли треуголки В зеленом зеркале карет?         Дробился свет в изгибах лент         И падал в стекла, желт и матов,         Когда курносый император         Читал последний регламент. Другого не забыть лица — Ползли вечерние туманы. Косноязычный, полупьяный, При жизни погребенный царь.         Зевает кучер на углу.         Кто будет ночью у Кшесинской,         Кто на балете в Мариинском,         Кто в Английский поедет клуб. Пришли другие времена, Треск пулеметов, топот конский — Нева несла на гребнях солнце, Цвела октябрьская весна.         Куда девались старики         И звезды выцветших мундиров?         Изодранное знамя мира         Мы поднимали на штыки. А время ртутью протекло, По площадям промчалось пеной, Покрыло пылью гобелены И паутиной заплело.         Трамваи поздние звенят,         Стоит Сенат, обрюзгший барин,         И Петр — бессменный архиварий —         Пришпорил грузного коня.