Читать «История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д"Арк» онлайн - страница 225

С начала XII века по мере того, как в общем русле прогресса индивидуальное сознание все… более освобождалось от слепого общего конформизма, а ученые мужи глубже вдумывались в содержание Нового Завета, когда само Священное Писание становилось все более доступным для мирян, еретические вероотступления стали возникать и множиться повсеместно в самых разнообразных формах. Нам трудно провести границы между этими ересями, поскольку то немногое, что мы о них знаем, известно лишь со слов тех, кто с ними боролся. В пылу борьбы, в ослеплении поборники веры теряли способность отличить добрые семена от плевел. А те, кого они допрашивали, молчали под пыткой или давали маловразумительные, уклончивые ответы. Во всяком случае, можно с уверенностью утверждать, что чаще всего те мужчины и женщины, которые вынуждены были скрываться от преследований — а многих из них находили и отправляли на костер, — мечтали лишь о том, чтобы избавить христианство от обрядности, от всего того плотского, что сковывает дух. Возрождались идеи, внезапно возникшие и получившие. широкое хождение во франкских землях в первые годы второго тысячелетия: проповедовался отказ от посредничества священников в общении с Богом, от пышных литургий, от клятв с призванием Господа в свидетели, от освящения плотской связи между мужчиной и женщиной, от изображения Всевышнего в образе человека. Все эти требования мало чем отличались от идей, с которыми выступали церковные реформаторы. И успех реформы уже сам по себе содействовал возрождению таких мыслей. Ранее всех, в начале XII века, обратились к этим идеям несколько вольнодумцев, таких, как монах Генрих Лозаннский и Петр из Брюи, проповедовавший во всем Провансе и в Септимании, где он подвергал сожжению кресты.

Однако в большинстве своем люди, желавшие улучшить Церковь, так далеко не заходили. Более всего им претило засилье денег. И миряне, и клирики отрекались от своих богатств, что толкало их к выступлениям против обогащения высшего духовенства, против всевластия скрибов, фарисеев, податных откупщиков. Такой образ действий был характерен для вальденсов, последователей Петра Вальдеса. Аскетический, суровый образ их жизни ярко высвечивал ущербность тех церковников, для которых служение стало лишь рутинным ремеслом, причем весьма доходным. Народ восхищался этими «добрыми людьми», как вальденсы себя называли, внимательно прислушивался к их словам. Его привлекал призыв к менее формализованной религиозной обрядности и более простым жестам искупления. Речи новых проповедников никого не приводили в смущение, ибо строились они на темах, сходных с теми, которые развивали проповедники, послушные епископам, использовались те же слова, образы, ставились в пример те же лица, начиная с самого Спасителя. И вот повсюду стали возникать небольшие группы верующих, отнюдь не желавших отколоться от Церкви, но стремившихся, напротив, показать, что она способна к внутреннему обновлению и может вновь обрести первородную чистоту. Однако преследования со стороны обеспокоенных властей ожесточали их, и постепенно они склонялись к утверждению, что повиноваться следует скорее Господу, чем людям, начинали скрываться от властей, сопротивляться им.