Читать «История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д"Арк» онлайн - страница 221

Поскольку мы говорим здесь о южной Галлии, следует решительно отказаться от трех все еще распространенных ошибочных представлений: эти провинции отнюдь не стали объектом преднамеренной колониальной экспансии со стороны короля франков; они не представляли собой единого целого ни в политическом, ни в культурном отношениях; религия катаров возникла не здесь и заразила в те времена весь христианский мир.

Для всех было несомненным, что Господь возложил на суверенных властителей, принимавших миропомазание в Реймсе, задачу всемерного поддержания мира и истинной веры вплоть до границ прочих королевств, таких, как Наварра и Арагон. В начале XIV века пастухи-еретики в Монтайю прекрасно знали, где именно проходит эта граница, и считали себя подданными золотолилейного короля — того, кто посылал к ним инквизицию. А внутри этой границы, которую никто не собирался куда-либо передвигать, южнофранцузская территория состояла из множества отдельных земель; каждая из них была проникнута сознанием своей обособленности. Всю эту территорию заселяли народы, говорившие каждый на своем диалекте. Несомненно, такое лингвистическое разнообразие породило великолепный по своей поэтичности язык, язык поэм, которыми восхищались не только в Оранже или в Тулузе: трубадуров высоко ценили и в Кане, а вскоре им станут рукоплескать во Флоренции и в Неаполе. И с не меньшей долей уверенности можно утверждать, что этот язык придворного общества послужил сплочению господствующего класса в его противостоянии нападениям и грабежам воинов с Севера, а впоследствии стал языком ностальгических воспоминаний об утерянной свободе. Разбуженное агрессией, национальное чувство заняло свое место в ряду тесно связанных между собой факторов политической эволюции в этом регионе.

Как и на Севере, на Юге политическое развитие в XII веке вело к укреплению обширных властно-территориальных образований. Здесь этот процесс труднее прослеживается за неимением достоверных летописных документов: в здешних литературных источниках истории уделяется мало внимания. Высокая культура южных областей представлена преимущественно юридическими документами и стихотворными произведениями. Очевидно, тем не менее, что княжеская власть укреплялась и здесь. Но это происходило отнюдь не при опоре на феодальную систему, подобную франкской: согласно местным традициям, которые Плантагенеты безуспешно пытались искоренить, отношения между людьми, как и между землями и владениями, основывались здесь на свободно заключенном договоре. Тут фьефом называли доход, принесенный любым имуществом тому, кто, будь он знатен или не знатен, получил на основе договора право пользования этим имуществом. Два обстоятельства определили своеобразие игры политических сил в этой части Галлии: во-первых, она была тогда и осталась до конца Средних веков тем местом, где наиболее активно действовали наемные разбойничьи отряды. Острота проблемы вооруженного наемничества в этих местах была связана прежде всего с тем, что в этом горном краю с преобладанием скудных почв в жизнь вступало множество молодых людей, не имевших за душой ничего, кроме крепкого телосложения и умения владеть оружием. Это были в большинстве своем те отпрыски рыцарских семей, которых скудость наследства, дробившегося между законными и внебрачными детьми, вынуждала уходить из дома на поиски счастья и удачи. Они не видели для себя иной возможности разбогатеть, кроме обращения к силе оружия. Собираясь в отряды, они предлагали свои услуги нанимателям. Но князья издавна имели здесь возможность для достижения своих целей нанимать «арагонцев», «наваррцев», «басков», как называло этих отчаянных головорезов страдавшее от их набегов местное население, не понимавшее их языка. Все это становилось возможным, видимо, и потому, что в южных провинциях уже давно деньги текли не ручейками, а рекой. В связи с этим можно еще раз упомянуть о тех памятных записках, которые были предъявлены участникам церковных судов в Пуату и в Нарбоннэз в первой половине XI века. Там речь шла о тысячах су. В этих краях деньги так же широко использовались в подобного рода операциях найма, как и в Англии, стране, где наемничество существовало издавна. В XIII веке людей, специально занимавшихся наймом, именовали «каорцами» по названию процветавшего на таких делах южного города как его уроженцев, независимо от того, откуда они на самом деле происходили. Можно объяснить широкое распространение рутьерства в южных областях королевства тесным соседством бедных горных районов и богатых деньгами городов.