Читать «История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д"Арк» онлайн - страница 216

Пусть мне будет позволено закончить рассказ об одном из периодов чрезвычайно медленной эволюции структур указанием на одно конкретное событие, на одну точную дату. К вечеру 27 июля 1214 г. завершилась эволюция, длившаяся два века. Все было решено в результате одной битвы. «С тех пор не было никого, кто осмелился бы пойти войной на короля Филиппа, и он жил в великом мире и спокойствии, и все земли пребывали в мире многие годы». Так пишет об этом неизвестный летописец, трудившийся при дворе сира Бетюна. И он был совершенно прав. После Бувинской битвы король Франции мог спокойно восседать на своем троне, не утруждая себя походами, как и подобало человеку в его возрасте. Если вдруг возникала нужда в вылазке конных рыцарей, то у короля был сын, который выступал вместо него. Сыновнее послушание? Вопрос не закрыт. В те времена обычно складывались довольно натянутые отношения между престарелыми сеньорами, не спешившими умирать, и их наследниками. Есть немало свидетельств, заставляющих думать, что принц Людовик, унаследовавший от матери графство Артуа, вел свою собственную политику, а его жена Бланка Кастильская — женщина деятельная и властная, видимо, подогревала его стремление к независимости. Однако тот факт, что Филипп стал первым Капетингом, не допустившим при своей жизни коронования сына, ничего не доказывает. Его отец решился на коронацию сына лишь в последний момент, когда почувствовал, что силы покидают его. Не следует также думать, что после победы при Бувине Филипп мог спокойнее, чем его предшественники, смотреть на будущее династии. В любом роду вопрос о превращении наследника в соправителя решался с учетом конкретных обстоятельств. И, быть может, Филипп Август считал, что его бесспорному наследнику лучше не быть коронованному на то время, пока он отпускает его участвовать в столь рискованных предприятиях, как война в Англии в 1216 году (несмотря на отлучение от Церкви) или крестовый поход против альбигойцев с благословения папы Римского, от которых сам Филипп предпочел воздержаться.

Но воспитать в мальчике моральные качества, необходимые для успешного королевского служения, Филипп, безусловно, постарался. Для юного Людовика парижский священник Эгидий сочинил труд «Принца Честное Зерцало». Он был ему преподнесен в день 13-летия — в 1200 году. Основной персонаж в нем — Karolinus, то есть не кто иной, как сам Карл Великий, который дает отроку пример обладания четырьмя важнейшими добродетелями: силой, справедливостью, осмотрительностью и умеренностью. Филипп позволил записать в «Зерцале» совет принцу: быть менее вспыльчивым, чем был в свое время он сам, а также не жениться на двух женщинах одновременно. На одной из страниц этого манускрипта было изображено генеалогическое древо «нынешних королей Франции». Все они — Капетинги, и их имена в орнаменте из королевских лилий вписаны красными чернилами, начиная с имени Роберт — «многонабожного и грамотнейшего». Заметим, что там нет ни слова о каролингских предках принца Людовика. Автор рукописи не чувствовал необходимости подчеркнуть тот факт, что и мать Людовика, и его бабка еще более облагородили династию, добавив крови, унаследованной от Карла Великого. Ибо ни автор «Каролинуса», ни кто-либо другой не усомнились в том, что принц — законный наследник императора. Такой же, какими были его отец и дальний предок Роберт. В 1204 году в одной из булл папы Иннокентия отмечено: «Все знают, что король Франции происходит из рода Карла Великого». А за два года до того Этьен де Галлардон, один из помощников брата Герена, записал в книге королевской канцелярии пророчество Св. Валери. И не было ни малейших оснований опасаться какого-то спора за корону. Сыну Филиппа Августа предстояло без помех возложить ее на свою голову и взять в руки весь королевский домен, столь удивительно успешно расширенный его отцом. И было еще одно счастливое обстоятельство в судьбе Филиппа Августа наряду со всеми прочими: у него не было брата, с кем ему пришлось бы делиться. Он мог оставить все своему старшему сыну. Следуя обычаю, Филиппу надо было бы один из взятых крупных фьефов, возможно Нормандию, отдать своему второму сыну — Филиппу Юрпелю, если бы тот не был рожден его «лишней» супругой. Конечно, этот сын был легитимирован с благословения папы, но тем не менее все считали его наполовину незаконнорожденным и он мог претендовать только на крохи из отцовского наследства.