Читать «История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д"Арк» онлайн - страница 188

Они же оказывали князю и иные услуги, более полезные для утверждения его престижа. Составляя окружение супруги графа Шампанского, дочери Алиеноры Марии, представлявшей своего мужа на куртуазных собраниях при его дворе, эти образованные люди лелеяли ростки молодой куртуазной, рыцарской культуры, расцветавшей здесь в конце XII века; именно по заказу Марии был написан «Ланцелот» Кретьена де Труа.

Одним из наиболее ярких очагов такой культуры и был двор графа Шампани.

Культура стала тогда поприщем острой борьбы государей за сохранение национальной самобытности в противовес ширящемуся влиянию Капетингов. Государи задавались такой целью, жертвуя деньги людям Церкви на перестройку храмов. В Анжу и Пуатье, в Бургундии и Лионе восхищались искусством построек «на французский лад», стремились подражать этому новому стилю, чтобы по примеру Нуайона, Лана, Парижа и их соборы и базилики наполнились светом. Но при этом светские и духовные властители, державшие строительство под своим контролем, внимательно следили за тем, чтобы в новых сооружениях нашли себе место стилистические особенности, свойственные местной строительной традиции. Далее к югу такие традиции имели столь прочные корни, что там удавалось сдерживать наступление готики, препятствуя вытеснению архитектурных форм, называемых нами романскими. А когда столетием позже в овернском Клермоне, в Нарбонне и прованском Сен-Максимене будут построены церкви «по французскому образцу», их местные жители воспримут как свидетельства иноземного владычества, как признак присутствия колониальной державы, как клеймо, наложенное Капетингами на те провинции, сопротивление которых им удалось, наконец, сломить силой оружия.

Но это будет позднее. А пока, поскольку память о временах Каролингов и, в особенности, сакральность составляли силу королевской власти, соперничавшие с нею князья стремились — в противовес влиянию парижского двора, известного строгостью суровых нравов и поддерживаемого учеными трудами придворных богословов на латыни литургий, — сделать свои дворы средоточием земных радостей, где пользовались всеми теми языками, на которых говорило рыцарство. Еще в самом начале XII века Гильом IX, граф Пуату и герцог Аквитании, дед Алиеноры, желая продемонстрировать свою самостийность Капетингу, и в особенности франкским вождям — графам Анжуйским, представлявшим для него непосредственную угрозу, повелел, чтобы при его дворе пелись на разных диалектах и на различные темы песни на стихи, сложенные наподобие тех изысканных поэм, которые сочиняли в то время на латыни епископы и аббаты земель, лежащих вдоль Луары. Гильом обратился к культурным традициям Лимузена — той области в его владениях, которая была наименее подвержена влияниям, идущим с Севера. Содержавшиеся при его дворе трубадуры, рыцари, как и сам граф, и, возможно, сам Гильом, — если он действительно был автором тех песен, что ему стали приписывать впоследствии, — сочиняли на местном диалекте поэтические произведения по образцу лиможских вокализов, положенных на григорианские мелодии монахами монастыря Сен-Марсиаль. Дух этих произведений был направлен против монастырской суровости Фонтевро, они прославляли плотские радости, куртуазные ценности. Куртуазные собрания, участники которых играли в «fin amor» — «изящную, чистую любовь», являлись островками мира в море военной стихии. Герцог Аквитанский надеялся, что, вовлекая воинов в эту игру, он сможет удерживать их в своих руках вернее, чем при помощи неопределенных обязательств, вытекающих из оммажа.