Читать «Только Венеция. Образы Италии XXI» онлайн - страница 286

Кампо Сан Пьетро ин Кастелло

Родная семья, примирившаяся с Бьянкой после фальшивого рождения герцогского сына, с ней ещё не раз ссорилась и мирилась, но после смерти, из-за ненависти к её памяти правящего флорентийского дома, семейство Капелло, чтобы не осложнять международную ситуацию, предпочло о Бьянке забыть. Но дворец-то у семьи остался, да ещё какой, – и фамилия Каппелло везде ставится в начале имени данного Ка, что противоречит традиции, обычно выстраивающей пышные имена венецианских дворцов в хронологической последовательности. Можно сказать, что известность Бьянки уравняла её с Пегги, потому что Ка’ Верньер деи Леони никто не называет палаццо Верньер Гуггенхайм, а просто – Музеем Гуггенхайм. Ка’ Каппелло Тревизан Миари ин Каноника сделался знаменитым ещё и благодаря сплетне, изобретённой досужими вралями, болтавшими, что, мол, Бьянка, в Венеции проживая, сидела на балконе дворца, высматривала молодцов прямо на Фондамента де ла Каноника (а я уже отметил, какая там толкучка из туристов, можно и что-то стоящее углядеть), затаскивала их к себе, а потом, использовав, топила, как котят, тут же, в Рио дель Палаццо. История красочная, как и вид самого палаццо, но уж ничему не соответствующая, потому что Бьянка после бегства никогда не возвращалась в Венецию. Фамилия поздних владельцев дворца, сильно испоганивших его роскошными переделками, богачей графов Миари – один из графов, Джакомо Миари, был основателем первой в Италии автомобильной компании, – здесь, конечно, сбоку припёка.

Красочная байка про бьянковский беспредел ведёт меня к другому дворцу Кастелло, находящемуся между Калле дель Ремедио, Calle del Remedio (названному так по имени торговца мальвазией, а не из-за того, что здесь лечили; remedio по-итальянски «лечение»), и Рио дель Мондо Нуово, к Ка’ Соранцо, Ca’ Soranzo, называемому также Каза делл’Анжело, Casa dell’Angelo, Домом Ангела. Название дворец (вообще-то у семейства Соранцо, принадлежавшего к Case Vecchie, в каждом районе Венеции по дворцу, а то и по несколько) получил из-за рельефного табернакля, видного с Понте делл’Анжело, Ponte dell’Angelo, Моста Ангела, с внушительным и неуклюжим ангелом, правой рукой всех нас благословляющего, а в левой сжимающего державу. Ангел поздний, XVI века, и легенда, которая с ним связана, поздняя. Она повествует о том, что в этом дворце проживал судейский из высших сфер (но не из семейства Соранцо), занимавшийся делами курии. Как большинство судейских, он был нечист на руку, и самое ужасное, что к рукам его прилипали деньги, даваемые на благотворительность именем Девы Марии. К судейскому по делам зачастил благочестивый отец-капуцин, обративший внимание на то, что в доме болтается обезьяна, ведущая себя не как неразумное животное, а как рассудительный прислужник. Падре, будучи прямым и честным, огорошил обезьяну вопросом прямо в лоб: «Именем Господа, ответь мне, кто ты?» Обезьяна растерялась и тут же выложила всю правду: я, мол, дьявол, а здесь торчу по душу судейского, всё хочу её забрать, но медлю, так как, только соберусь, судейский молиться начинает; вот я выжидаю, когда он помолиться забудет, чтобы его схватить и хорошенько прожарить. Дьявол в данном случае имел все права, но всё ж был врагом Господа, и капуцин шикнул на него: «Изыди!» Дьявол в ужасе бросился в стенку, прободав в ней большую дыру, а падре, указав на дыру судейскому, заставил его покаяться, деньги отдать, а дырку заделать рельефом с изображением ангела. Пока преступник каялся, из кожи его стали лезть капли крови – это была кровь бедных, что он, кровосос, высосал. Люди, проходившие мимо, видели на крыше дома корчащуюся обезьяну. Многие потом свидетельствовали, что чёрт в виде обезьяны частенько скакал по крышам, пытаясь найти вход в дом, но натыкался на ангела, гримасничал и выл.