Читать «Только Венеция. Образы Италии XXI» онлайн - страница 271

Праведный Захария (не надо его путать с ветхозаветным пророком Захарией, героем вавилонского пленения), как и Иов, относится, так сказать, к парадоксальным святым, не прошедшим обряд крещения, а соответственно и воцерковления. Священник Храма Иерусалимского, муж Елизаветы и отец Иоанна Крестителя, он почитается и православными, и католиками, и мусульманами, как Библией, так и Кораном – перед фасадом церкви ди Сан Дзаккариа, необычным для католического храма, вспоминаются Константинополь и даже Багдад. Необычным кажется чёткое разделение фасада на шесть этажей, отсутствие окна-розы и острых углов фронтонов, заменённых мягкими округлостями – ни одного пинакля, что придаёт храму нечто ориентальное и мечетеобразное. Основана церковь в самом начале IX века совместно дожем Венеции и византийским императором Львом V, прозванным Армянином, который не только подарил венецианцам реликвии святого Захарии, но ещё дал денег на строительство и прислал мастеров: тогда в Венеции того и другого было мало. Впрочем, от этого времени до нас дошла только крипта, потому что церковь строилась и перестраивалась во времена романики, готики и вплоть до конца XV века. Окончательный свой вид она приобрела благодаря Мауро Кодусси, бергамаску по рождению (то есть ломбардцу), работавшему по большей части в Венеции. Кодусси происходит из той же плеяды ломбардских архитекторов, что работали над Чертоза ди Павия, над тающими мраморами её фасада, но в Венеции ломбардский стиль, столь же западный и католический, как латиница, приобретает мягкость греческого алфавита, унаследованную и арабами. Архитектура церкви ди Сан Дзаккариа столь близка византийскому духу, как будто заказ Кодусси через века исходил от самого Льва Армянина.

Я, стоя на Кампо ди Сан Дзаккариа, Campo di San Zaccharia, всегда вспоминаю единственную в Эрмитаже картину Тинторетто, изображающую рождение Иоанна Крестителя. Художник евангельскую сцену поместил в интерьер, напоминающий не о Иерусалиме, а о венецианском дворце. Девам, что суетятся вокруг новорожденного, коих целых пять, не считая роженицы Елизаветы, лежащей в постели, с подходящей к ней персональной служанкой, а также её кузины Девы Марии с младенцем Иоанном на руках, Тинторетто придал условно-европеезированный вид, смешав в их нарядах венецианскую современность с отвлечённой античностью: так служанки не одевались и в таких сандалиях венецианки не ходили. Отечественное искусствоведение любит сообщить, что Тинторетто трактует религиозную легенду как жанровую сцену, но картина далека от бытовизма, ей постоянно приписываемого. Особенно ни с каким реальным бытом не совпадает полюбившаяся поборникам жанровости кошка, ползущая к курице: зачем около новорожденного курица появилась? Откуда она взялась в дворцовом – а у Тинторетто изображён явно дворец – интерьере? Почему никто из переизбыточного числа женщин ни кошку, ни курицу, находящихся в столь нежелательно антисанитарной даже для того времени близости к новорождённому, не только не гонит, но даже и внимания на них не обращает, как будто и не видит? Если это и бытовизм, то бытовизм дада, прямо коллаж Макса Эрнста.