Читать «Конец иностранной военной интервенции и гражданской войны в СССР. Ликвидация последних очагов контрреволюции.» онлайн - страница 76

Вскоре это заявление английской газеты получило официальное подтверждение со стороны польского правительства. Выступая 19 марта перед комиссией сейма по мирным переговорам, министр иностранных дел Патек заявил о том, что «судьбу территорий, расположенных к западу от границ 1772 года, должна решить сама Польша».

27 марта, когда польское командование в основном закончило сосредоточение сил для нападения на Советскую страну, польский министр иностранных дел после консультации с посланником США в Варшаве Гибсоном направил радиограмму Наркоминделу. В ней указывалось на согласие польского правительства начать с 10 апреля переговоры о мире. Местом переговоров назначался город Борисов.

Это согласие польского правительства являлось маневром, рассчитанным на создание выгодных стратегических условий для наступления войск Пилсудского. Разоблачая сущность предложения польского правительства, В. И. Ленин указывал, что ведение переговоров в Борисове, по замыслу польских правящих кругов, уже решивших начать наступление на Киев, должно было прикрыть северо-восточный фланг их войск и позволить сгруппировать силы на киевском направлении.

Советское правительство выразило согласие начать мирные переговоры в каком угодно городе, кроме Борисова. Одновременно оно предложило немедленно заключить перемирие по всему фронту и вести переговоры в нейтральной стране. Польское правительство продолжало настаивать на ведении переговоров в Борисове, а 7 апреля заявило об отказе от дальнейших переговоров. 8 апреля Советское правительство обратилось к государствам Антанты, заявляя о своем согласии вести с Польшей переговоры в Лондоне или Париже. Наконец, 23 апреля Народный комиссариат иностранных дел сообщил о своем согласии вести мирные переговоры даже в пунктах, занятых польскими войсками, в Гродно или в Белостоке, но только не в зоне военных действий. Ни от Польши, ни от Антанты ответа не поступило. В речи на заседании Московского Совета 6 марта 1920 года В. И. Ленин, обращаясь к депутатам, говорил: «Вы все знаете, конечно, из прессы, из решений ЦИК, из всех заявлений, которые были сделаны на казачьем и на многих других съездах, что Советская республика сделала со своей стороны все возможное для того, чтобы предотвратить эту войну, что мы не только официально, но и самым дружеским образом предложили польскому народу мир, признали самым торжественным образом независимость польского государства, сделав с этой стороны самые определенные заявления. Мы в военном отношении сделали все, чтобы помешать возможности польским помещикам и капиталистам осуществить свои намерения — может быть, не столько свои, сколько намерения империалистической Франции, которая у них сидит за спиной и у которой они в долгу, как в шелку. Мы сделали все, чтобы помешать осуществить намерения этих капиталистов и помещиков втравить польский народ в войну против России. Но хотя мы сделали все возможное, дальнейшее зависит не от нас».