Читать «Граф Соколовский и таинственный социалист» онлайн - страница 18

Граф показался на лестнице и приказал немцу-дворецкому подать ужин на две персоны. После Александр Константинович удалился в спальню. Тонкими пальцами он взял молитвенник и перекрестился, глядя на иконы, освещаемые лампадкой из зелёного стекла.

К семи, как и обещался, прибыл Борис Михайлович. Весь его вид символизировал образ замотавшегося человека, переживавшего далеко не лучшие времена. Его накрахмаленный воротничок измялся, а бабочка съехала вбок. Взъерошенные волосы вкупе с тёмными пятнами под глазами говорили о последних суетливых днях и бессонной ночи.

– Борис Михайлович, нельзя появляться в приличном обществе в столь неприглядном виде, – наставительно заметил граф и поправил следователю бабочку. – Прошу, поужинайте у нас. Вы ещё слишком молоды, чтобы мучать организм голодом. И поберегите нервы.

Александр Константинович хотел пошутить над другом, что «с него картину следует написать – Образ воплощённого Уныния со съехавшей бабочкой», но сдержался, пожалев и без того помятого судьбой следователя. Граф Соколовский сел во главе длинного стола на двенадцать персон и приказал служанкам подавать ужин. Вскоре под руководством Марфы слуги поставили на стол суп из раков, крокеты из бешамели, грибной салат, кувшин смородинового компота и пирожки с капустой. За стол была допущена и сама Марфа. Она тут же бросилась на Матюшкина с расспросами.

– Ни слова о деле, – оборвал её граф. – Пока не поедим, не смейте говорить об убийстве.

После этого короткого замечания разговор экономка перевела разговор в русло непринуждённой беседы. Нельзя сказать, что ей соответствовал великосветский стиль, но разговоры высшего света сильно уступали в искренности в сравнении с беседой Марфы. Убедившись в здоровье жены судебного следователя, Марфа обсудила подросших детей Матюшкина. Она пожелала увидеть их и чуть ли не заставила графа пригласить чету Матюшкиных на Кирика и Улиту. Получив твёрдое обещание приехать, Марфа обсудила недавнее похолодание. После этого последовали грозные обличения какой-то торговки ягодами и дворецкого-немца.

Поток слов и откровений, щедро изливающийся с языка Марфы смог остановить только граф Соколовский. Он допил стакан смородинового компота и вытер губы салфеткой. Граф тщательно провёл по усам и бороде, не допуская на них появления даже мельчайших частичек пищи. Хотя эта процедура была напрасной: не смотря на пышную растительность, его усы и борода всегда оставались чистыми. Волшебным образом граф так обращался ножом и вилкой, что ни Марфа, ни Матюшкин никогда не видели его бороды запачканной.

– А теперь, Марфа, помолчи. Борис Михайлович, отчего у вас такой взлохмаченный вид?

– Александр Константинович, я сегодня пол-Петербурга объездил и обегал. Ранним утром мне доложили о смерти Аносовой, Настасьи Ивановны. Я сразу поехал туда. Допросил всех, кто мог заметить хоть какую-то мелочь. Мы крепко поссорились с подполковником. Я настаивал на вскрытии трупа, а он стал обзывать меня и кричал на весь дом.