Читать «Хроники: из дневника переводчика» онлайн - страница 27

И мы инстинктивно чувствуем: да, это — Пушкин. Цветаевой было достаточно отказаться от обычного для того времени стиля: чувства меры, приглушенности эмоций — ей нужно просто быть собой, чтобы перевод получился.

Compagne de mes longues veilles — O ma colombe aux cheveux blancs —

пишет она, переводя «Няню». И это абсолютно точно, несмотря на то что Пушкин не наделял голубку волосами. Между прочим, не так уж просто перевести это по-другому: начинаешь обдумывать это пушкинское выражение, «голубка дряхлая» — вариантов немного: ma colombe vieillie (моя постаревшая голубка) или toute vieille (старенькая голубка); здесь встречаются два века — Пушкин и Цветаева, и один говорит словами другого, точнее, оба они, по взаимному согласию, в любви и взаимопонимании, произносят смиренные слова признательности, обращенные к старенькой няне.

Вот этот перевод целиком:

Compagne de mes longues veilles — O ma colombe aux cheveux blancs! — Dans tes forêts, toujours pareilles, De lustre en lustre tu m’attends. A ta fenêtre, pleuve ou vente, Tu guettes, guettes l’attardé, Et tes aiguilles se font lentes Et glissent de tes doigts ridés. Par le portail d’antiques âges Tu vois s’enfuir le grand chemin. Tourments, pressentiments, présages Oppressent ton fidèle sein… Tu vois venir…

Не обращайте внимания на это «pleuve ou vente», не смотрите на «d’antiques âges» (это должно было значить «d’un âge antique»)… И просто прочтите вслух. Это настоящий Пушкин, и это русские стихи на французском — звучащие так, как на самом деле должен Пушкин звучать на французском, обогащая наш язык, даря ему новые оттенки.

Но это ничего не изменило.

Примечания

1

Франсуаза Морван — переводчик, писатель, литературовед, жена А. Марковича. (Здесь и далее, кроме оговоренного случая, — прим. перев.).

2

Уже после перестройки оказалось, что несколько человек сохранили стихи этого поэта, сегодня уцелевшие тексты опубликованы.

3

 Продолжение стихотворения по-русски таково:

Мне, безрукому, остаться С пацанами суждено, И под бомбами шататься Мне на хронику в кино. Кто скитался по Мильенке, Жрал дарма а-ля фуршет, До сих пор мы все ребенки, Тот же шкиндлик, тот же шкет. Как чаинки, вьются годы, Смерть поднимется со дна, Ты, как я, — дитя природы И прекрасен, как она. Рослый тополь в чистом поле, Что ты знаешь о войне? Нашей общей кровью полит Ты порубан на земле. И меня во чистом поле Поцелует пуля в лоб, Ветер грех ее замолит, Отпоет воздушный поп. Вот и в гроб тебя забрали, Ох, я мертвых не бужу, Только страшно мне в подвале, Я еще живой сижу. Сева, Сева, милый Сева, Сиволапая свинья… Трупы справа, трупы слева Сверху ворон, сбоку — я.