Читать «Легенды света и темноты» онлайн - страница 7

— Что он сказал? Что? Ты слышал, Полей? И я не слышу…

И когда утро выкрасило край неба в розовый свет, Тилус не дождался подмоги. Сам клал камни, и бережно лил в глину воду, которую не стал пить, чтоб положить побольше камней. Лишь к закату услышал он медленные шаги на лестнице, и запах жареных зерен подхватил ветер и унес в облака.

— Я шла к тебе с рассвета, любимый. Я завернула горшок в три подола трех юбок. Но смотри, каша остыла, ночь подходит к краю степи. Ты высоко, так высоко, что никто внизу не слышит твоих криков. Только мое сердце еще слышит тебя.

— Я буду носить камни сам, — сказал Тилус и отдал ей пустой горшок. А Нома заплакала, глядя на череду камней, уложенных в спиральную кладку стены.

Один Тилус, один камень — один день жизни. Нома хотела остаться с ним, наверху. Но кто же тогда сварит кашу, кто понесет ее вверх по бесконечным ступеням.

…Один Тилус, один камень, один день жизни. Скрипит ремень на плече, шаркают медленные шаги. Один камень. Триста камней. Десять тысяч камней…

— Видно ли море там, наверху, Тилус длиннобородый? — спросила его дочь, передавая горшок с горячей кашей, — поешь тут, с нами, отец, мать выплакала всю синеву из глаз, молясь за тебя.

— Нет. Но скоро увижу. Я поем наверху, время идет.

И он ушел, не оборачиваясь, потому что обида на тех, кто бросил его, тяжелила сердце, а лишняя тяжесть была ни к чему. Идя вверх, он шевелил губами и сгибал пальцы на руке, считая дни и камни. Башня будет достроена!

Но звезды текли и текли над степью медленной огненной рекой, и все под ними свершалось не по воле человека, а так, как велит круговорот мироздания.

— Идет ветер подземного севера, Тилус Упрямый, — сказал ему вождь, и борода его затряслась, путаясь в старой руке, — он страшен.

— Я не боюсь!

— Потому что ты еще не родился, когда приходил он, чтоб унести жизни слабых. Наши дети, Тилус, мы должны думать о них. И о твоих детях тоже.

Ничего не ответил Тилус, потому что нечего было сказать ему. Лишь подхватил на плечи камень и, согнувшись, побрел вверх по крутым ступеням. Шел и шептал злые слова, каждому, кто предал его, кто отчаялся и бросил, кто отступил. А Нома смотрела ему вслед, держа за руку мальчика с черными глазами, упорными, как у отца.

Ветер пришел, хохоча, радуясь редкой свободе. Сорок лет после сорока лет перед сорока годами томится он под землей, скованный ледяными цепями, и, лишь на три дня между сорокАми, солнце, заглянув в бездонную нору, растапливает дыханием цепи. Три дня ветер носится по диким степям, выжигая морозом корни травы. И насытившись холодными смертями, возвращается обратно, грезить о жертвах новые сорок лет. Так повелось.

Ветер летел быстрее птиц, что падали наземь ледяными комками, когда башня Тилуса вдруг грозно встала у него на пути. С криком кинулся ветер на преграду, ударился в крепкую кладку, и разнесло его на две равные части, так далеко, что два ветра, два близнеца, крича и воя, неслись по степи, и сила каждого была в два раза слабее. Смеясь, убегали от ветров степные газели, ныряли в норы зайцы, улетали птицы. И ни одного из тех, кто скакал на быстрых конях, не сумел догнать ветер, а время его кончалось.