Читать «Африканский капкан» онлайн - страница 131

— Добро.

Через полчаса заметно изменилось направление зыби. Ветер уменьшился до двадцати двух и теперь шел порывами. Похоже, ураган уже бился в Бискайском заливе или на полуострове, а нам оставался атлантический шторм. Хрен редьки не слаще, но терпеть можно.

— Танкер «Дунай»! Танкер «Дунай»! Ответь «Ангелине-2»…

— Я «Дунай». Слышу пять баллов. Вижу вас на дистанции восемь кабельтовых. Иду на сближение. Как ваши дела, Гера?

— Мы вас хорошо видим. Только теперь поверили, что вы — это портовый бункеровщик. Капитан и стармех ругаются, показывая на вас. Дед попросил у меня трубку радиопередатчика и заговорил отечески:

— Гера, дружище. Вся эта затея с оставлением судна — кто бы за ней ни стоял — одна только смерть. Пойми, сынок.

— Я понимаю. Но машинная команда боится спускаться в машину. У нас уже крен четыре градуса.

— Четыре градуса — это ничто после трех часов такого насилия над судном. Да оно у вас сопротивляется, как может. А вы не хотите ему помочь. Сам спускайся в машину. Тут не важно — механик или штурман. Тут ступор психический ломать надо, понимаешь?

— Они не пойдут вниз. Все стоят одетые в гидротермокостюмы и ждут вас.

— Гера! — Я снова взял микрофон. — В спасательных костюмах вы как смертники в саванах. Возьми пацанов, кого можешь взять, и спускайся в машину. Ваши механики тоже все понимают, но только очень трудно перебороть страх. Не важно, что первыми пойдут вниз не механики. Важно, что кто-то пойдет и покажет механикам, что это возможно. Скажи своим, что мы будем около вас столько времени, сколько нужно. Это большим пароходам тяжело маневрировать малым ходом, а мы не уйдем. Давай, дорогой. Делай!

Мы приближались с кормы. Были хорошо видны уже неподвижные фигуры. На крыльях мостика и на кормовой палубе. Они разглядывали нас с высоты своей мощной надстройки и островоподобного, по сравнению с нашим, корпуса океанского судна, заметно накренившегося, но по прежнему внушительного. Из-за высоких надводного борта и надстройки амплитуда колебаний на волне была жуткой, и можно было понять этих ребят. Но волны до них доставал редко. И самым ужасным, что веяло от этого судна даже на нас, была тишина. Мертвое большое железо в ожидании смерти. У нас колотилось машинное сердце. Но наша грузовая палуба почти не освобождалась от воды, а только показывала из волн то неуклюжий бак, то бортовые леера и уродливый переходной мост, то вдруг приподнимала высоко незамысловатую кормовую надстройку с трубой, мачтой и оранжевой спасательной шлюпкой, которой — дай-то Бог — никогда бы нам с вами не пользоваться. Мы так понимали, что нас разглядывают и сравнивают. Сравнивают и оценивают. Оценивают и выбирают. Но психика человека в море устроена так, что если он не прошел школы маломерных судов, то более всего будет бояться воды на палубе. Им сейчас будет казаться, что это мы тонем, а они наблюдают за нашим последним вздохом с высоты круизного лайнера, как птица за ослабшей рыбкой. Выбор будет не в нашу пользу. Пока их пароход на плаву, никого не затянешь и краном на наш полуплавающий поплавок. Да моряку с большого флота оскорбительно просто предложение помощи от какого-то там портового бункеровщика. Но нам не обидно. Нам даже нужно такое воздействие на их психику. Пусть почувствуют себя более защищенными и более в безопасности на своем высоком борту. И все получится. Наши парни, чего греха таить, тоже с трудом привыкали. Только Ламанш прошли, третий механик — десять лет на пассажирах, на танкере впервые — выглянул на палубу, а палуба под волной. Он как закричит во всю глотку: «Тонем!!!». И смех, и грех…