Читать «Африканский капкан» онлайн - страница 113

— Если жив, — ответил капитан коротко и через паузу добавил, обращаясь к старпому, — вызовите на мостик двух матросов и боцмана. Биноклей у нас три плюс два пеленгатора на крыльях. Надо по максимуму использовать световое время, которого осталось немного. Всем свободным от вахты — наблюдать. Слушать эфир… Когда ляжем на курс, ход уменьшить до среднего… В районе интенсивного траления могут быть и плавающие обрезки сетей, концов… Не хватало еще на винт намотать. «Бойся в море рыбака…».

— «И вояку-дурака», — закончил за него известную присказку старпом и понимающе заверил:

— Будем смотреть, капитан!

Поисковая операция привлекла внимание всех судов, пересекавших район с юга на север и промысловых траулеров, ведущих лов рыбы. Как всегда это бывает в подобных случаях, напряжение и внимание, с каким с борта или мостика следят за поверхностью моря, стараясь заметить любой плавающий предмет, до рези в глазах, до слез, до тупого непонимания и усталости, от собственного бессилия и неудачи, — все когда-то кончается. Истекает время. Наступает ночь. Судам необходимо продолжать плавание. И даже судно, потерявшее своего члена экипажа, не всегда задерживается в поиске, а часто — не задерживается вовсе, ограничившись брошенным в эфир сообщением с приблизительными цифрами места и времени потери человека.

— Риск — это специфика работы на море, — объяснял старпом молодому помощнику, помогая преодолеть усталость и снимая разговором излишнее нервное напряжение. — Нам за это деньги платят. Шли мы как-то Индийским океаном. Я тогда вторым был. А матpocoм-yбopщиком взяли парнишку из Владивостока, пацан пацаном, и без рук совсем.

— Как без рук? — открыл рот третий.

— Руки из задницы, значит, — пояснил боцман, облокотившийся на полку смотрового иллюминатора, наблюдая и слушая одновременно, долговязый, расслабленный в любой позе, сидя ли, стоя, расслабленно — так выглядит со стороны развалившийся на ступенях пес размером с теленка.

— Вот-вот, — продолжил чиф, — только возьмет ведро с тряпкой переборки мыть — или ногой сам вступит или опрокинет, швабру выжать и повесить — обязательно за борт уронит. Боцман матом кроет, команда смеется. Короче, перед завтраком было, вышел он на палубу со шваброй, за борт макнуть и на палубе выкрутить, обычное дело, — и опять уронил швабру. А океан — зеркало. Пацан наш, боцманским матом пуганый, крикнул истошно: «Человек за бортом!» — и сиганул вслед за шваброй. Хорошо, что старпом на крыле стоял. Сразу тревогу сыграли. Развернулись. Все, как положено. Шлюпку на воду. Подгребаем. Я на корме шлюпки, ни жив, ни мертв, улыбаюсь пацану, который держит руками вертикально деревянный шток швабры, и дурацки улыбается, «поймал, мол», а за спиной у него три акульих плавника лениво колышутся…

— Спасли?

— Спасли. Хорошо, что сам он ни разу не оглянулся. Как на море говорят: «Дуракам и пьяницам везет».

— Видно, акулы в тот момент сытые были, — ухмыляясь, заметил боцман. — Мы, аналогично, под Кубой, году в восьмидесятом, заметили в море человека. Пока развернулись, застопорили, шлюпку смайнали, подгребли, руки протянули к нему — он к нам… главное, никакой акулы никто не видел, а в шлюпку втянули уже без ног, только дернулся весь, и в секунду вся кровь из него вышла… Так полную бутылку ударь донышком, и вино вон… Страх! Век его взгляд не забуду, не понимающий — он так и не успел понять, что же произошло с ним?! И мы ее — гадину, так и не увидели. С борта судна ребята видели, а мы — нет…