Читать «Берега и волны» онлайн - страница 8
Николай Бойков
— Что — то же самое?
— Как у моряков. Мы не боимся стареть и готовить замену: из девочек — мам, из мам — бабушек… И всегда — улыбаться, радовать пирогами, вытирать попы и слёзы и гладить платьица-бантики. Мы всегда при параде и рады смене. «Старость меня дома не застанет», — была такая советская песня.
— Ты тоскуешь по той стране?
— Это была не страна — это был строй. Шучу. — И пропела опять весело: «Вместе весело шагать по просторам…»
— Молодец. Лихо ты меня в строй поставила. А я готовился воевать с вами.
— Мог бы меня убить.
— Прости.
— Эх, дедуля! Мальчишечка ты у меня: торпедный аппарат — товсь!
Он вдруг сжал её руку и сказал тихо:
— Не надо торпедный аппарат. Что-то во мне сломалось, — он посмотрел на неё и вдруг добавил, — что-то сломалось во мне, а я — будто рад этому.
Она поняла. Замолчала. Прижалась щекой и заплакала.
— Я теперь каждую минутку беречь буду. Поцелуй меня. Нежно. Не спеши. Я не уйду. Я не могу одна.
— Я знаю. Я тебе помогу. Этот песок — он такой тяжёлый. Я всю жизнь выползаю на него из воды. Давай, присядем. Хочешь, у самой воды. Близко. Хочешь, я умою тебя волной… Помоги мне.
Док смотрел на далёкий пляж. Две сосны паутинками веток. Две коляски как два комарика. Двое сблизились на краю песка. У самого моря. Ласково.
Здесь и сейчас.
Док держал себя за руку, будто слушал далекий пульс.
Туманы-маны, трапы-кавалеры…
Рассказ
В одиннадцать привезли пиво.
Васька, шут гороховый, пока выгружал, выпил две бутылки и одну ещё прихватил с собой: «На футбо-ол!». Лицо его раскраснелось. Широкий губастый рот раскрылся четырехугольной улыбкой. Глаза бегали, подмигивая, лукаво и вольно, в такт появляющимся из кузова ящикам. Хотел даже задеть буфетчицу: «Э-ах, погуляли бы, Танечка!»… Да остановился: женщина она привлекательная, слов нет, но его пока на расстоянии держит. Так и покатил Вася на базу — в открытом кузове, с мечтательной улыбкой, бутылкой в специальном нагрудном кармане и руками, растопыренными словно для объятий.
Татьяна повозилась немного у стойки, второй раз протерла прилавок: делать-то там было нечего. Ждала. Потом выскочила к девчатам на кухню. Минут на десять, не больше. По очереди мерили Алкин костюм. Сама стояла в стороне, довольная впечатлением, и всем повторяла: «По дешёвке достался… Совсем новенький… Я говорю, дай померить…»
Вернулась в зал.
Двое мужчин уже поели и шли к выходу. Рыжеволосая мама в голубых джинсах снова кормила девочку кашей с минеральной водой. Бедная девочка — каждое утро каша и минеральная вода. А может болезнь? Девочка какая-то бледненькая. И очень тихая…
А его ещё не было. Иначе — подождал бы.
Татьяна посмотрела на его столик. Представила, как входит он в столовую, среднего роста, но плотный, как водолазы со «Спасателя», подходит к раздатчице, заказывает обед, стоит возле кассы. Идёт к столу и осторожно снимает с подноса тарелки. И все это время подглядывает за ней, пока, наконец, взгляды их встретятся — улыбается: «Здравствуйте, Танечка», — и хочется, чтобы он подошёл.
Иногда и подходит: «Танечка, дайте пачку сигарет, пожалуйста. Да, да, эти. Спасибо, что помните»… Она рада улыбнуться в ответ. Она знает немного мужчин. Иной, только выпьет и отворачивается, небрежно бросив деньги. Другой всё ловчит неприличное слово вставить, чтобы ей слышно было, и оглядывается на мужиков рядом — смеются ли…