Читать «Щемящей красоты последняя печаль» онлайн - страница 16

Поганки

Держать страну за горло не почётно, А стыдно, — в нищете живёт народ. Карманы чьи-то пухнут ежегодно, Что не идёт пред Господом в зачёт. И будут у властителей хоть горы Из золота, намытого из слёз, Они навечно канут, словно споры Грибов поганых, вот какой курьёз. И как бы те поганки не плодились, Повсюду не раскидывали спор, Поганками их дети уродились На вечное презренье и позор.

Повелитель дерзаний

В серой браге тумана — блестящая бляха Подгулявшей в ночи колченогой луны. И кудель облаков осень, старая пряха, Выпрядает в небесной тиши. Не вольны Мы с тобой улететь в эту тьму и беспечность, В эту долгую даль безымянных времён. Верю я в замечательную бесконечность Сути тех, кто навеки любовью скреплён! Верю, что за смертельной неведомой гранью Я тебя отыщу, — время — призрачный миг, — Где мне звёздный звонарь, повелитель дерзаний, Повелитель судеб приоткроет свой лик.

Конец марта, Москва, Арбат

Сырость взвешена серым туманом, Размывающим бледный пейзаж, Как темнеет на улице рано! В полу-зимний скупой антураж С чёрно-белой его светотенью Нагло вклинилась стая ворон, Хриплогорло бранящихся с ленью Этой вялой поре в унисон. На душе неуютно, промозгло, Мысли ватные, дел никаких… И густеет от слякоти воздух В переулках Арбата кривых. Я бреду без особенной цели, Направление — вдаль наугад, Из зимы — прямиком до апреля Прогуляюсь, минуя Арбат, Где блуждают великие тени В исчезающей славе времён… Звук дыхания, плавность движений Не спугнут их таинственный сон. Здесь усадеб старинных оправы Из высотных незрячих домов Не услышат ни струн Окуджавы, И ни Пушкина лёгких шагов… Всё меняется необратимо, Равнодушны к Москве чужаки. Заворачивая в паутину Сеток старые особняки, Переделывают, извлекают Душу города и в «монолит» Алчно память людскую мешают, Цементируя в плоскости плит. Исчезают былые герои, Из сердец выдувает тепло, И в лавине пустых перестроек Даже чувства — песок и стекло… Унесли меня ноги далече, Мысли тоже пустились вразброд, А моё существо человечье Нынче памятью века живёт… Сырость взвешена серым туманом, Размывающим бледный пейзаж, Как стемнело на улице рано…