Читать «О Викторе Некрасове» онлайн - страница 8

«Предвижу тысячу вопросов, — пишет он. — А правда, что Ку-клукс-клан всех терроризирует? А правда, что в Нью-Йорке каждые шесть минут совершается преступление? Что летом температура там поднимается до +45 в тени? Что на каждого американца приходится по четверти автомашины? Что… Нет, ни на один из этих и подобных им вопросов отвечать не буду. Буду говорить только о том, что видел собственными глазами. И по возможности никаких цифр, хотя в Америке их очень любят. А может, именно поэтому».

На этот раз декларация — даже с вызовом.

Некрасов едет в Америку с группой туристов. И тут возник и навис над жизнью Некрасова этот руководитель группы, «некто» — называет его Некрасов. И добавляет: «Назовем его для простоты Иван Иванович». Он трясся от волнения и «поминутно пересчитывал нас, как цыплят».

Не давал смотреть, не давал ходить, не давал гулять. «Просто погулять» по Бродвею — этого «он почему-то особенно страшился».

Образ вышел и конкретный, и нарицательный.

И, говоря об улицах, людях и домах, Некрасов возвращается вдруг в Москву — к двум памятникам Гоголю или рассказывает с любовью о фильме Хуциева «Застава Ильича», прочерчивая внутреннюю, собственную, некрасовскую связь между странами и континентами.

Интересны и очень злободневны (и сейчас) его размышления об особенностях архитектуры небоскребов.

А в конце возникает и эта тема — тема эмиграции: «Русский за границей… В большинстве своем это трагедия…»

Потом опять: «Все это трагедия. А сколько их на белом свете… Людям, помнящим свою родину, особенно тяжело».

Так важны были для нас эти вещи, так необходим его взгляд, его мир. После войны, после Сталина — пробивание железной стены.

Но при Хрущеве, при всех его великих заслугах в возвращении арестованных и сосланных, в разоблачении Сталина, была мучительная нестабильность в жизни интеллигенции, в судьбах писателей и художников. Казалось, что к нему в советники попали тяжкие и преступные завистники — неудачники.

«Дело Пастернака», «Дело Гроссмана», первый разгром «Нового мира» и первое снятие Твардовского, Манеж, уничтожение «Литературной Москвы»…

А сейчас ему на стол положили «Дело Некрасова». Мне в те годы сказали, что это «досье» — с доносами на Некрасова. Вероятно, доносчик был не один, может быть, в их число входил и человек, названный Некрасовым «Иван Иванович».

Хрущев вдруг стал кричать, ругать и поносить Некрасова. «Некрасов, да не тот!» — раздался его крик.

Почти сразу после выхода двенадцатого номера «Нового мира» за 1962 год в «Известиях», редактируемых А. Аджубеем, появился издевательский фельетон о Некрасове «Турист с тросточкой». Написал его М. Стуруа.

Там были и такие слова:

«В. Некрасову понравились небоскребы на Золотом берегу в Чикаго. Но можно дать справку: один квадратный фут земли стоит что-то около 20 тысяч долларов. Естественно, что квартирная плата в этом районе по карману только миллионерам, поэтому противопоставлять их архитектуру московским Черемушкам по меньшей мере нелепо. И даже совсем непонятно, как умудрился советский писатель не увидеть социальных контрастов и классовых противоречий американской жизни, военного психоза, разжигаемого империалистическими кругами. Вот уж, действительно, приехал турист с тросточкой».