Читать «О вещах действительно важных. Моральные вызовы двадцать первого века» онлайн - страница 14

Но если химические процессы у нас в мозгу влияют на моральность или аморальность нашего поведения, вопрос о том, как поддерживать их в равновесии — естественным путем или с помощью медицины, — не имеет отношения к свободе наших действий. Если между нами уже сейчас есть биохимические различия, позволяющие предсказать этичность поведения, то либо эти различия совместимы со свободой воли, либо свидетельствуют, что по крайней мере в области этического выбора никакой свободы воли никогда ни у кого нет и не было. В любом случае, со свободной волей или без нее, уже совсем скоро мы можем столкнуться с необходимостью решать, каким из способов намерены менять человеческое поведение к лучшему.

The New York Times, 28 января 2012 года

Способность к милосердию

НЕДАВНЕЕ ОСВОБОЖДЕНИЕ ИЗ ТЮРЬМЫ Абдельбасета Али аль-Меграхи, единственного, кто понес наказание в связи со взрывом «боинга», летевшего рейсом 103 Pan American над Локерби (Шотландия, 1988), вызвало взрыв негодования. Примерно тогда же американская футбольная команда «Филадельфия Иглз» дала второй шанс своей бывшей звезде, Майклу Вику, осужденному за проведение собачьих боев, в которых менее везучих бойцов истязали и убивали. А Уильям Келли, командир взвода, уничтожившего в 1968 году сотни мирных жителей вьетнамской деревенской общины Милай, нарушил многолетнее медиамолчание и принес извинения за то, что сделал.

Кого прощать и когда проявлять милосердие к преступникам? Во многих обществах на преступления, связанные с жестоким обращением с животными, смотрят сквозь пальцы, но приговор Вику — 23 месяца тюрьмы — был довольно суровым. Вдобавок к тюремному сроку Вик терял два года футбольной карьеры и миллионы долларов заработка. Если бы в дальнейшем ему не удалось вернуться в футбол, он понес бы наказание гораздо более тяжелое, чем назначил суд.

Вик говорил, что раскаивается. И, что еще важнее, подкреплял свои слова делом: волонтерствовал в приюте для животных и сотрудничал с американским Обществом защиты животных, боровшимся против собачьих боев. Трудно представить, что хорошего было бы в том, чтобы не дать ему полностью реабилитироваться и вернуться к делу, которое он умеет делать лучше всего.

Меграхи был осужден за убийство 270 человек и приговорен к пожизненному заключению. Он провел в тюрьме всего семь лет, когда Кенни Макаскилл, министр юстиции Шотландии, освободил его из соображений гуманности на основании медицинского заключения — Меграхи страдал раком в терминальной стадии, и ему оставалось жить не более трех месяцев. Вопрос о раскаянии не поднимался, потому что Меграхи так и не признал себя виновным и не прекращал подавать заявления о пересмотре приговора вплоть до выхода из тюрьмы.

Некоторые сомневались, действительно ли Меграхи так близок к смерти. О трех месяцах жизни говорил, судя по всему, только тюремный врач, в то время как еще четыре специалиста не брались оценить, сколько ему осталось. Кроме того, освобождение Меграхи связывали с переговорами по нефтяным сделкам между Британией и Ливией. Наконец, некоторые сомневались, что преступление совершил именно он, что тоже могло повлиять на решение Макаскилла (хотя в этом случае лучше было бы предоставить решение суду).