Читать «Как я пишу. На творческой кухне автора детских книг» онлайн - страница 49

Я присвистнула (младенец в коляске с надеждой приоткрыл один глаз). Выходило, что, пока я соображала, как усложнить жизнь героини, она и сама дозрела до вполне взрослого решения.

– Я понимаю, что у меня ничего не получается с Даной, – продолжала Маша в моей голове. – Нужен специалист по работе с памятью.

– Ну почему же ничего… – утешила я её. – Ты очень старалась. Ты молодец.

Младенец в тот раз так и не заснул. Пришлось вытаскивать его из коляски, тащить домой, кормить, купать, переодевать, и не один раз. Но весь тот день меня грела мысль, что я нашла болевой центр, Великое Испытание, через которое пройдёт моя героиня. И хотя мы обе знаем, что она будет глубоко страдать, лишившись самого любимого на свете дела, мы обе – я и она – понимали: это необходимый шаг, после которого нас ждёт взлёт.

Хорошо, когда у каждого героя есть такой болевой центр. Все переживания, все мучения, все старания должны слиться в один звук – всё больше и больше нарастающее «у-у-у-у», и этот звук необходимо довести до максимума, до невыносимого уровня, до того, что читателю захочется зажать уши – но не глаза. Тогда настанет катарсис. И у героя, и у читателя, и у автора, конечно.

Я уже упоминала выше свою знакомую – остеопата. Её действия не причиняют особых неприятных ощущений до тех пор, пока она не начинает работать с болью. На больное место она давит. В какой-то момент боль кажется невыносимой и зашкаливающей – и вдруг после этого исчезает. Навсегда. Вот и автору стоит давить, давить, давить на больное место до тех пор, пока не улетучатся остатки болевых ощущений героя и он не воспарит над своими страданиями, исполненный благодарности за свой непростой путь.

ЗАДАНИЕ 21

У вас когда-нибудь что-нибудь болело? Зубы, нога, голова? Помните момент, после которого вы решали выпить таблетку или обратиться к врачу? Обычно это бывает, когда нарастающая боль переваливает через предел терпения. Вот именно до такого предела стоит доводить кульминацию в тексте. Это очень важный момент. Его нельзя «прохлопать». Вы начинаете вести повествование, усиливаете всё, что можно усилить, но все старания должны не пропасть, а сложиться в единый сильный момент. Бах! А дальше ведите читателя к врачу или к аптечке с лекарствами, то есть к развязке.

Как писать, если совсем нет времени (ну ни капельки, ну «ни граммочки»)?

Не стану распинаться о приоритетах. Хотя, по сути, дело в них. Можно жёстко ответить: «Нет времени – не пишите». Кого-то этот вывод подстегнёт, и он поскачет в нужную сторону. А кто-то, растерявшись и испугавшись, перестанет мечтать о творчестве. Люди бывают разные, и иногда достаточно хотя бы лучика надежды, чтобы в человеке окрепло дерево творчества и созрели его плоды.

Свою первую значимую повесть «Выдуманный Жучок» я сочиняла ночью, за пару месяцев до рождения второго ребёнка. Несмотря на недосып, нервы и общую раздражительность (старшей дочери не было и трёх, и дни были… насыщенными), писать хотелось страстно. Я мечтала хоть ненадолго проваливаться в иную реальность, а уж потом возвращаться в свою собственную. Знание о том, что у тебя, как говорится в стихотворении Наталии Волковой, «есть тайный остров», очень помогает справляться с трудностями.