Читать «Живи и радуйся» онлайн - страница 125

Лишь к концу ходки, когда мы кинули набитые просом мешки на колесянку, вой волков прекратился. Тишина обложила уши. Слетел озноб. А я все оглядывался, тая тревогу: вдруг волки из-за кустов подкрадутся! И еще некоторое время, пока мы катили в деревню тележку с набитыми просом мешками: дед впереди, за оглобли, а я сзади, помогая ему, – я невольно оглядывался, сторожась волчьей погони.

* * *

Просо долго сушилось. Вначале под навесом, а после на печке. Молотили мы его усохшие метелки тоже под навесом, на пологе, цепами, оставшимися у деда еще от единоличной жизни. А после, всю долгую зиму, просо толкли в деревянной ступе деревянным толкачем, отделяя зерна от шелухи. Получавшееся пшено шло на кашу и похлебку и было весомым подспорьем к нашему скромному столу.

В потоке дел, приятных и неприятных событий, узнал я, что Славик с матерью решили переехать из тесной Пашиной избушки в дом к какой-то тетке, оставшейся одной, после того как её последнего – третьего – сына забрали на фронт. А это почти в конец второй улицы, далеко, так что встречаться со Славиком, а тем более играть, вряд ли светило.

Жалко. А узнал я эту грустную новость от Паши. Так что наша дружная троица распадалась.

5

Он появился в дверях класса как-то быстро, в момент, и ходко прошагал к учительскому столу. Я хотя и знал, что к нам на урок придет бывший фронтовик-танкист, и ждал его в затаенной робости, но, тем не менее, замер в тонко наплывшем напряжении. Вероятно, то же самое или что-то схожее испытывали и остальные ученики, поскольку в классе как-то пусто стало от всеохватной тишины. Лишь через два-три мгновения все поднялись из-за парт, выражая приветствие.

Танкист был невысок, коренаст, плотен, в гимнастерке без погон и галифе. Мой взгляд сразу же уперся в пустой, подвязанный рукав справа и в большую сероватую звезду на груди. От подбородка до щеки у фронтовика темнело какое-то пятно.

Глуховатым голосом он поздоровался с нами и начал рассказывать про войну, про то, как был командиром танка, как несколько раз выбирался из подбитых и горящих машин, как в последнем сражении летом, в котором крушили друг друга тысячи танков, потерял руку и чудом спасся…

Слушал я его с душевным замиранием и пытался представить сражение в тысячи танков, пытался и не мог – всё мыслимое пространство мне загораживали какие-то горящие нагромождения железных глыб и обломков с торчащими стволами пушек. И потом еще некоторое время после той встречи мне снились то пылающие танки, похожие почему-то на гусеничные трактора, то люди с оторванными руками, то подпирающий горизонт железный лом…

6

Крепко заненастило, когда дед принес во двор гусака и гусыню, ни то выменяв их на что-то у своих же деревенских, ни то пообещав за них какую-нибудь отработку. Мужиков-то в деревне осталось раз-два и обчелся, а время не остановишь: и дворы, и домашняя утварь ветшают – а дед мог и постройки подправить, и обувь починить, и еще многое-многое что-либо сделать в сельском быте.