Читать «Мореходка» онлайн - страница 77

LVII.

Домой я уезжал на поезде Кишинёв-Москва. Накануне отъезда мы пошли с мамой Евсея на рынок, где по её совету я накупил южных фруктов и деликатесов. Из Ялты в качестве сувениров я привёз две раковины рапанов. Так что подарки для родителей были собраны. Провожали меня тепло и сердечно. Я был очень благодарен Севе и его родным за гостеприимство. Впечатлений об отдыхе было просто море! Да и само море мне очень понравилось! Отпуск удался! Под стук колёс я вспоминал все наши приключения и высыпался на месяц вперёд. Мама Севы передала со мной подарки для своих родственников из Калинина, которые поместились в двух сумках. В Москве меня встречали и мои родители, и родственники Севы. Когда объятья и поцелуи закончились, то наши новые знакомые предложили нам ехать в Калинин всем вместе на их автомобиле. Предложение было принято, и вот через два часа мы уже были в родном городе. За рассказами о нашем с Севой отдыхе время в пути пролетело незаметно. Мы распрощались у железнодорожного вокзала и отправились по домам.

А лето продолжалось. В Москве начались Олимпийские игры. Запомнились они отсутствием американских спортсменов, так как США бойкотировали Олимпиаду, и очень красочным открытием этого спортивного праздника. Москва опустела, так как въезд туда был возможен только по московской прописке или при наличии билета на спортивные олимпийские мероприятия. В Калинине я встретил своего одноклассника Игоря Петрова, который как раз собирался в Москву, чтобы посмотреть соревнования по лёгкой атлетике. Он показал мне, как выглядят билеты на Олимпиаду, и уехал на электричке в Москву. А мы смотрели соревнования по телевизору и болели за наших спортсменов. Дни стояли солнечные и жаркие. В один из таких дней умер Владимир Высоцкий. Информации об этом было очень мало. Вероятно, для того, чтобы смерть одного поэта не омрачала большой спортивный праздник миллионов советских граждан. Но вся страна в те жаркие летние дни восприняла эту смерть, как самую большую потерю.

А потом было закрытие Олимпиады. Щемящее, до слёз, прощание с Олимпийским Мишкой, и его полёт в вечернем Московском небе. Так мы прощались с эпохой, которую называли потом «эпохой застоя». Но в то время мы ещё этого не знали. Мы двигались вперёд к Победе Коммунизма, и каждый из нас верил, что всё лучшее ещё впереди. Лично у меня впереди был четвёртый курс обучения в Ленинградском Мореходном Училище ММФ СССР. И это было здорово, так как я делал ещё один шаг на пути к исполнению своей Мечты! 

Часть третья: «Их знали только в лицо!»

LVIII.

Покрасоваться в Училище в форме с четырьмя курсовками на рукаве – это приятное, но кратковременное удовольствие. Сентябрь для четвёртого курса РТО проходит вне стен Училища. Сельскохозяйственные культуры ждут начинающих радиоспециалистов на бескрайних угодьях колхозных полей Ленинградской области. Наша отглаженная форма №3, блестя нашивками, сиротливо оставалась дожидаться нас в опечатанном помещении роты. Рабочее платье и бушлаты придавали нам удалой партизанский вид. Мы уже имели внеплановый опыт сбора урожая в прошлом году и не питали иллюзий в отношении наших ближайших перспектив. Но Судьба сумела удивить некоторых из нас, внеся свои коррективы в устоявшийся график подготовки курсантов четвёртого курса Радиотехнического отделения. Как раз в эти сентябрьские дни в Ленинграде проходила очередная Спартакиада плавсостава пароходств Северо-Западного водного бассейна. На территории ЛМУ, в помещениях пустующих кубриков Экипажа №1, выделялись спальные места для участников Спартакиады и членов их семей, так как многие спортсмены приезжали вместе с жёнами. Питались они в буфете Экипажа №2, а отдыхали и набирались сил в Экипаже №1. Для поддержания чистоты и порядка в помещениях и несения дежурной службы несколько курсантов нашей роты были оставлены дневальными и дежурными по общежитию спортсменов. Меня же, по личному приказу Начальника ОрСО (Организационно-строевого отдела), оставили в Училище для обновления стендов наглядной агитации в Учебном корпусе, так как Начальнику ОрСО очень понравились стенгазеты нашей роты, в оформлении которых я принимал участие в качестве редактора и художника. Для работы мне предоставлялся личный кабинет Начальника ОрСО и достаточное количество времени. Питался я с нашими, оставшимися дежурить ребятами, а спал на свободных койках в Экипаже №1. В Увольнение мог ходить каждый день после 17.00. Ну, красота, да и только! Моя форма №3, как и форма всех оставшихся ребят, была заперта в помещении роты. Но мы продолжали быть одеты по форме №2, и у каждого из нас на левом рукаве белой форменки сияли золотом по четыре курсовки. Теперь для меня главное было – не торопиться. За две недели плевания в потолок и ненавязчивого вождения плакатным пером по ватману, как ни прискорбно, но мною всё было сделано. Я оставался безработным. Начальник ОрСО придирчиво принял мою работу и, не найдя недостатков, объявил мне благодарность. Отправлять меня в колхоз он не стал, а оставил в Училище, добавив меня к составу дневальных по общежитию. Потянулись бестолковые, дремотные дни. Они разбавлялись тем, что мой друг и одногруппник, периодически просил меня помочь сдать в пункт приёма стеклотары собранные им на этаже общежития пустые бутылки из-под пива и алкогольных напитков. Спортсмены продолжали оставаться моряками и на берегу, поэтому всегда держали себя в форме: в форме лёгкого алкогольного опьянения! А уже после соревнований победа отмечалась ими по всем правилам, в соответствии с морскими традициями и флотским размахом! На следующий день пустые бутылки заполняли два подматрасника, и мы тащили их в ближайший пункт приёма стеклотары на Большом Смоленском проспекте. Честно заработанные деньги всегда согреют душу курсанту! Да здравствует Советский спорт! Физкульт-привет участникам Спартакиады! Желаем всем новых побед!