Читать «Теплый берег» онлайн - страница 146

Только Дон Кихот сохранял величавое спокойствие. Щедрым жестом он простер руку над головой мальчика и произнес благородным голосом:

— Клянусь солнцем, всех нас освещающим, я почитаю своим рыцарским долгом простить дерзость несмышленого, слабого отрока. Но, друзья мои, уберите его с моей дороги, дабы мой доблестный Росинант на скаку не задел его невзначай звонким копытом.

О, этот голос, вкрадчивый, глубокий, наполненный благородно сдерживаемым гневом! Он гудел низко, заманчиво, как гудок корабля, зовущего в дальнее плаванье. Он пробирался по трибунам на мягких кошачьих лапах, голос убеждал, приманивал, обволакивал. И незаметно уводил всех дальше и дальше от этого дерзкого мальчишки, которого сейчас же, немедленно уберут отсюда, уберут вон!

Физкультурник в синем тренировочном костюме взял Леся за плечо.

— А ну, пойдем отсюда, мальчик!

Но Лесь крепко ухватился за стойку микрофона.

А тот голос, набрав силу, звуча оркестровой медью, уже накрыл собою все звуки, завладел трибунами и гремел, торжествуя победу:

— Я, Дон Кихот Ламанчский, говорю вам: я из тех рыцарей, кому суждено наперекор самой зависти начертать свое имя в храме бессмертия, дабы… — Сильным движением рыцарь рванул к себе стойку микрофона, и мальчишеские пальцы на миг соскользнули. — Дабы, — повторил рыцарь, — оно послужило примером и образцом далеким потомкам. Слушайте меня!.. Я посвятил свою жизнь защите слабых и обижаемых!..

Лесь изо всех сил дернул к себе микрофон. И крикнул:

— Не верьте ему! Рядом с ним убивали старую лебедиху Зину! А он стоял и смотрел! И не защитил! А Верзила ее — камнем!.. Смотрел! Вот он, он!..

В мгновенной тишине радиоусилители эхом разнесли:

«…Он! …он!»

Наступило глухое молчание. Смолкло море, корабли, самолеты, люди.

Слово! Ты как пуля! Ты должно, должно сразить наповал!

Лесь почти перестал дышать. Рука на его плече ослабла, вовсе отодвинулась. Но он даже не заметил этого. Слово! Что же ты, слово?!

Не сразило, нет. Продолжал пребывать на арене. Не падал.

Но что-то случилось. Да, случилось. Доспехи, борода, щит, копье, все было тут. Но вместо Дон Кихота, побагровев лицом, рядом топтался внезапно замолчавший Полудин. Его обрюзгшие щеки тряслись, глаза метались, как крысы, искавшие лазейки. Он заглядывал в глаза Лесю, а нижняя губа, выпятившись, выплевывала слова, слова:

— Ш-што ты, мальчик, ш-што ты, дружжок? Мы с тобой знакомы… нннедоразумение. При чем тут я… Я не обязан… Какой-то верзила с камнем… Я же не мог себе позволить рисковать перед концертом…

Громкоговорители разносили по всему лагерю его судорожно-торопливый шепот.

— Она была доверчивая! — с болью крикнул Лесь. — Совсем старая! У нее сердце разорвалось!..

Люди заполнили арену. Кто-то высвободил микрофон из пальцев Леся. Кто-то пытался отогнать собаку, которая путалась под ногами. Кто-то приносил чтецу глубочайшие извинения.

Но Полудин вдруг закричал тонким заячьим голосом:

— Безобра…

Он сунул щит на рояль и на ходу стал срывать с себя перчатки с крагами.

И тогда случилось такое, чего никогда не бывало в истории Синего лагеря.