Читать «Понедельник — пятница» онлайн - страница 68

— Ты… не один? — спросил Храмцов.

Ткачев кивнул.

— Да.

— Как же это все?..

Он снова поглядел на фотографию. У женщины чуть смущенное или даже немного растерянное лицо. А мальчишка так и сияет, растянув рот от уха до уха и выставив редкие зубы. Симпатичный головастик. Лет семь или восемь, наверно.

— Это моя жена, — сказал Ткачев. — А это сын.

— Действительно, — усмехнулся Храмцов, — давненько не виделись, Васька. Ты усыновил мальчика?

— Все не так просто.

— А я ничего не знал… Когда ты женился?

— Это долгий разговор, Володя. Как-нибудь потом расскажу. Во всяком случае, можешь мне поверить: я до сих пор не могу опомниться — такое это счастье.

«Опередил мой вопрос, — подумал Храмцов. — Можно ли полюбить чужого ребенка как своего? Или это тоже его вечное донкихотство?»

— Хороший парень? — Храмцов кивнул на фотографию.

Он не спрашивал о жене Ткачева. Его интересовал мальчишка. И снова Ткачев ответил не сразу.

— Знаешь, — сказал он наконец, — когда я… когда мы с Аней решили быть вместе, я спросил Леньку: «Хочешь, я буду твоим папой?» Он сидел далеко от меня и вдруг оказался вот здесь, — Ткачев показал на свою грудь. — Словно перелетел. Прижался и дрожит. Еле успокоили мальчишку.

Храмцов слушал, утверждаясь в мысли: да, конечно, все это Васькино донкихотство. Васька придумал себе счастье, как придумывают его себе многие люди с «комплексами». И женился он наверняка по случайности, все из того же самого донкихотства. Женщина на фотографии — милая, скромная провинциалочка. Таких причесок давно никто не носит, и вон как растерялась перед объективом фотографа…

— Ну что ж, — сказал Храмцов. — Свадьбу ты зажилил, правда…

— Никакой свадьбы не было, — ответил Ткачев. — Не до нее оказалось.

«Все ты врешь, — думал Храмцов. — И хочется тебе сейчас рассказать мне обо всем до невозможности. Ведь так и распирает рассказать, я же не дурак — вижу…» Он не настаивал. Он слишком хорошо знал Ваську. Ткачев никогда не был скрытным. Тем более если человек на самом деле счастлив, он не станет таить это счастье от других.

— Романтическая история с умыканием? — спросил Храмцов. — Неужели увел от кого-то жену?

— Перестань, — поморщился Ткачев. — Никого я не уводил. Несчастная, забитая, одинокая женщина, вот и все. Самый банальный случай. Я даже допускаю мысль, что она не очень-то любит меня. Просто появился человек, который вырвал ее из вечного страха, и она пошла за ним. Там — пьяница брат, побои, мальчишка из синяков не вылезал, призрак нищеты, если хочешь, — брат обирал ее до нитки. Здесь — покой, семья, но дело не в этом. Я хочу вернуть ей чувство человеческого достоинства. Понимаешь? А это можно сделать только любовью.

Храмцов чувствовал, что в нем поднимается протест против всего того, что говорил Ткачев. Все это было непонятно и чуждо ему. Разве можно жить с человеком, допуская мысль о том, что он не очень-то любит тебя? Жениться — чтоб вернуть женщине чувство человеческого достоинства? Жениться — чтобы в более или менее приличных условиях рос чужой ребенок? В этом, на его взгляд, было что-то ненормальное, пусть искреннее, но все-таки ненормальное.