Читать «Мысли, которые нас выбирают. Почему одних захватывает безумие, а других вдохновение» онлайн - страница 163

Только через сотню страниц описания военных историй Грейвс говорит подробнее о том, что он испытал: «До сих пор я психологически чувствую войну, ощущаю ее всеми нервами. До сих пор над моей кроватью свистят пули, хотя рядом со мной спит Нэнси. В дневное время я встречаю незнакомцев, лица которых напоминают мне убитых друзей». То есть воспоминания продолжают преследовать его более чем через десять лет после окончания войны.

Сначала Грейвс не обращался за помощью по поводу посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Однако он совершил поездку к своему близкому другу и поэту Зигфриду Сэссону. Сэссон сам пережил нервный срыв, в результате которого начал публично выступать против войны и военных наград. Грейвс посетил Сэссона в госпитале «Крейглокхарт», Эдинбург, Шотландия, где психиатр У. Г. Р. Риверс пытался применять психоанализ для лечения нервных симптомов у солдат. Риверса особенно интересовали пациенты, которые были поэтами и солдатам одновременно, – Сэссон и английский поэт Уилфред Оуэн. Из писем и разговоров с Сэссоном Грейвс узнал об идеях Риверса, которые во многом повлияли на выбор его собственного пути к восстановлению.

В конце 1917 года, когда Риверс начал работать с побывавшими на войне поэтами, он напечатал статью в журнале Королевского медицинского общества под названием «Вытеснение военных переживаний». В этой статье Риверс приводил доказательства в пользу конструктивной роли памяти, уравновешенной забыванием. В то время это была новая концепция: обычно предписывалось намеренно подавлять травмирующие воспоминания, в том числе избегать любого упоминания о войне в разговорах. Риверс заметил, что подобный строгий режим не предотвращает ночные кошмары, тревожность и психосоматические явления, но все эти симптомы ослабевают, когда человек расслабляется и перестает намеренно подавлять воспоминания. По мнению Риверса, только обсуждение травмирующих воспоминаний позволит ветеранам добиться полного излечения.

Грейвс пытался написать роман, который, как он надеялся, «избавит его от яда военных воспоминаний», но оставил эту идею. Он писал: «Мне было стыдно искажать материал в угоду сюжету, но у меня еще не было достаточно уверенности в себе, чтобы вернуться к подлинной истории того, что происходило на войне». Он не находил способ поделиться своими мыслями до 1929 года, когда написал мемуары. Восстановление Грейвса и интеграция болезненных воспоминаний имели свое собственное расписание, на которое нельзя было повлиять.

В повседневной жизни Грейвс находил некоторое утешение. Он был женат, имел детей, и это существенно ему помогло: жена Грейвса была ярой феминисткой, и поэт целыми днями занимался домашним хозяйством и детьми, находя такие занятия успокаивающими.

Грейвс и его жена были активными социалистами, и это также отдаляло его от жестких классовых барьеров Великобритании и имперских настроений, превалирующих до войны. Он с черным юмором вспоминает всю нелепость военных ритуалов, придуманных не только для установления дисциплины и внушения лояльности, но и для сохранения жестких классовых границ, как и в гражданском мире, между офицерами и другими людьми. Любое учение, будь то социализм или феминизм, которое изменяло военный склад ума, могло принести пользу.