Читать «Трагедия белого юга. 1920 год» онлайн - страница 259

Свои пушки батарея бросила сразу же за Сарабузами, и переменным аллюром верхами и на повозках все желающие идти дальше двинулись прямо на Севастополь. Мне передавали наши офицеры, что на привале сразу после Сарабуз был прочитан приказ генерала Врангеля о том, чтобы никого не задерживать. Довольно внушительная группа, среди которой были и офицеры, решили остаться. Батарея попортила пушки и, сведя на минимум свой багаж, двинулась. «Было жутко, — говорили мне наши офицеры, — когда мы двинулись уже без орудий в темноту ночи (С ЗО-го на 31-е) мимо угрюмо стоящей толпы остающихся и не только физически, но и духовно отделившихся от нас людей. А что если бы эти переутомленные, озлобленные, бросившие наши ряды, но в тот момент полностью вооруженные люди, вздумали бы открыть огонь по уходящим или просто задержать их, — говорил мне подполковник Егоров, — но они стояли молча и только изредка слышно было невнятное бормотание: это отдельные люди из группы прощались друг с другом.

Переход был действительно исключительный, с вечера 31-го, за 52 часа, пройдено около 240 верст. Отдельные люди так выматывались, что прямо без сил опускались на дороге, особенно пехотные солдаты, которые не весь путь могли двигаться на повозках. Некоторые в изнеможении протягивали руки и просили подвезти их, но взять их было некуда, а переход был ведь почти без остановки, и лошади сильно подбились. Откуда-то появилось вино, я выпил больше бутылки, сел верхом на коренную из моего орудия лошадь, и мы все двинулись на Севастополь окружной дорогой. Лошади так голодны, что все время рвут ветки с деревьев, хватают зубами мешки с мукой на повозках; прямо руки оторвали поводом.

Около 11 начали приближаться к городу; верстах в 4-х от бухты нас встретил конный офицер и крикнул: «Дроздовцы в Килен-бухту. Везде полный порядок!» В версте от пристани пришлось остановиться, вся дорога была забита повозками, свернуть некуда, так как дорога по склону горы, справа крутой подъем, а слева обрыв. Большинство повозок уже выпряжено. Начали распрягать и наши с тем, чтобы двигаясь по тропинке слева, довезти до транспорта вещи и, главным образом, все имеющееся на руках съестное. После того как я два раза полетел с лошадью вместе под откос и чуть не сломал себе шеи, я снял с нее седло и оголовье и пустил ее. Так же сделали и все почти остальные и пешком, все время перекликаясь, чтобы не потерять друг друга в темноте между бесчисленными повозками, среди которых приходилось пробираться, двинулись к пристани. Все мои вещи, как я сегодня выяснил, пропали. Мой денщик, оставшийся с батареей, сам родом крымский, из Кара-Найман, ночью удрал с повозкой, и всеми вещами, и несколькими солдатами, и лошадьми домой. Кроме нескольких смен белья, у меня погибло много газетных вырезок, журналов, прокламаций, как наших, так и большевистских, сводок, карт и пр(очий), весьма ценный с моей точки зрения, материал по истории Гражданской войны на Юге России. Вместе с моим вестовым бежал фельдфебель батареи Луковников, перешедший к нам в 1918 году от красных вместе с батареей, командиром которой он был. Их исчезновение было замечено только днем 30/12 числа. Теперь я тоже не мог найти на повозке двух книг по математике Сере, которые были со мной, и после недолгих поисков, махнув рукой, пошел; в тот момент мне все было решительно безразлично.