Читать «Рассказ об одной экспедиции» онлайн - страница 45

Рисовать Дудик ничего не стал, сказав, что это все не интересно, а к вечеру отбыл на метеостанцию.

Эта ночь была чуточку короче, мы чувствовали себя смелее. Под утро, когда все тело сковывает сон и усталость, наша собака Наль начала беспокоиться и принюхиваться.

Как только стало светло, мы пересекли полуостров и на сухом обдуваемом песке увидели широкие круглые следы, уходящие обратно к горам. Все-то мы прозевали.

В это время прискакал Николаев. Оказалось, что, по показаниям пойманного нарушителя, его сообщник двинулся в центр Памира. Правда тапочек, в которых диверсанты переходили границу, у него не нашли, и он отрицал, что шел в них. Мы еще раз осмотрели следы, ветер быстро менял их очертания, занося сухим песком, так что трудно было что-либо разобрать. Но все-таки я продолжал думать, что это тигр.

Николаев был уверен, что это нарушитель, и поэтому решил немедленно, пока тот не успел далеко уйти, начать преследование, не дожидаясь отряда.

Дудику, который должен был скоро подъехать, оставили записку, чтобы он шел по меткам, которые мы будем делать. Лошади у нас были, продукты и спальные мешки Николаев привез. Вооружены мы были двумя винтовками. Собака взяла след и уверенно повела.

Партия имела очень пестрый вид: щеголеватый Николаев, застегнутый на все пуговицы, выбритый, в начищенных сапогах, Дима в штормовке и альпинистских ботинках, Мамат в халате и белой киргизской шляпе.

След шел вначале по моренам, заполнявшим долину Ак-джилга. Вокруг стояли бурые безжизненные горы, на них лежали, серебрясь, фирновые поля; горели металлическим блеском, светились ледники. Было прохладно, несмотря на жгучее солнце, ведь мы находились на высоте свыше четырех тысяч метров.

Потом мы вышли к реке Кукуй-бель-су и пошли вверх;

Я пристально всматривался в берег реки, но следов не видно; их только чуяла собака. У каждого поворота мы обшаривали местность в бинокль, а затем уже делали бросок до следующего поворота.

Когда солнце низко опустилось, мы разбили лагерь. Но нам нужно было остановиться так, чтобы нас не было видно, а нам было видно все. Разожгли костер в овраге, там же на ночь оставили лошадей, а сами, как стемнело, вышли на открытое место и разложили спальные мешки.

Я совсем было заснул, когда опять донесся тот же самый хохочуще-плачущий звук. Он вырос, перекатился в горах, а затем затих.

Мне теперь казалось, что в этом крике есть что-то искусственное. Но и Николаев, недоуменно покачав головой, сказал:

- Все-таки, действительно, очень непонятный звук!

Я так устал, что, несмотря на тревожные чувства, сразу заснул. Проснулся я перед самым рассветом, мне нужно было дежурить последним. Сдавая дежурство, Мамат тихо сказал:

- Он опять ночью кричал.

- Не может быть! Как, плакал, хохотал?

- Нет, ревел, как джильбарс, вдалеке, где-то у перевала.

Утром мы опять тронулись в путь; Наль следа не брал, как мы ни гоняли его. Очевидно, след, что называется, простыл, выветрился. Решили идти вверх по долине, к хребту, туда, откуда раздавались хохот и рычание.