Читать «Пепел и снег» онлайн - страница 2

«Господи, благослови!» — говорится перед началом всякого доброго дела. И мы скажем, и начнём. Текст, как ткань из тысяч переплетённых между собой нитей, состоит из тысяч строк. Возьмёмся же за крайнюю нить, за первую строку, начнём с мысли о родословных. И на неё, как на основу, накрутим не спеша всё сочинение: мысль за мыслью, образ за образом, тему за темой. Клубок, что у нас получится, быть может, кто-то возьмёт в свой багаж. И мы обретём удовлетворение и, хотелось бы, — покой в уповании на то, что наш клубок будет полезен людям, что он, подобно укоренившемуся в литературе образу, сумеет вывести героев из тьмы на свет, а из неопределённости, безверия, лжи укажет краткий путь к ясности, к вере в добро, к истине.

Итак...

По меньшей мере, забавно выглядят в нынешние времена люди, пытающиеся возвести свою родословную к давно утратившему смысл дворянству, особенно если они не могут назвать никого дальше деда, и особенно после того, что даже за три незабытых поколения они не сумели отмыть чёрные пятки. На фоне этих беззастенчивых вралей много симпатичнее выглядит человек, помнящий родство крестьянского происхождения и перечисляющий по пальцам своих прямых предков: Михаила, Емельяна, Аполлона, Данилу... «Да, — говорит этот человек. — Все мои предки были с чёрными пятками. Но зато среди них был Аполлон!..»

Глава 1

Родословная нашего героя, Мантуса Александра Модестовича, дворянина, с всегдашней гордостью возводилась (а может, низводилась) к простому крестьянину, сермяжному мужику из деревни Русавьи близ Полоцка. Жил тот крестьянин за полтора века до описываемых событий, то есть во второй половине XVII столетия, и отделяло его от нашего героя ни много ни мало — пять поколений. Пашенку пахал — лоб от пота не просыхал, маленько портняжил, маленько плотничал, маленько тачал сапоги, да сам сапог не нашивал, не по карману было и не по ноге — на ножищи-то его кривые, мозолистые ничто, кроме лаптей, не лезло. Худо-бедно жил: и с крапивой, и с лебедой; раз в году нюхал пироги — словом, как все; Бога боялся, на господ не роптал (а их немало было и из царства, и из королевства, да каждый с придурью), и в дождь, и в вёдро всё в земельку смотрел, повздыхивал... Двор этого далёкого предка стоял возле самой Двины — так что, бывало, при сильных разливах хозяину доводилось ступать с порога прямо в лодку. Близость дома к реке сыграла впоследствии немалую роль, когда пришло лихое время.