Читать «Крепче брони» онлайн - страница 48

Найденова, разумеется, знала. Хотя в душе все кипело, протестовало. И против этого крика командира, и против того, к чему он вел дело: ведь раненые же… Но молча выслушивала не очень стеснявшегося в выражениях лейтенанта.

— За то, что нарушили мой приказ, на первый раз предупреждаю… — Ротный на какое-то мгновение замолчал и закончил уже тихо: — А за то, что вернули в строй труса и помогли вынести раненых, благодарю вас.

Не «объявляю благодарность», а «благодарю вас» — так и сказал.

Что-то подкатило к горлу. Не выдержала. И совсем уже не по-военному произнесла:

— Спасибо вам, товарищ гвардии лейтенант.

И выбежала из блиндажа.

3

Как-то Аня Найденова привезла раненых в медсанбат. Впереди стояла вереница повозок.

Постояла, поправила раненым повязки и не вытерпела:

— Мальчики, потерпите немного, я схожу туда, чтобы вас быстрее приняли.

Забежала в операционную. Увидев Зелинскую, как маленькая, прислонилась щекой к ее плечу.

— Спасибо вам, Лидия Кирилловна!

— Ну как там, Аня? Не страшно?

— Вначале было страшно. Но ведь им, — Аня показала на повозки с ранеными, — еще труднее, а они идут в атаку. По ним стреляют из автоматов, пулеметов, минометов, а они идут…

Лида посмотрела на девушку и не узнала ее. Плечи будто поднялись, раздвинулись. Загорелое и обветренное лицо стало строже, суровее. Чуть проступавшие через загар когда-то такие смешные веснушки придавали теперь лицу невыразимую обаятельность.

— Анка, ты так похорошела! — радостно сказала Зелинская, а про себя подумала: «Вот что значит найти человеку свое место!..»

Найденова будто не слышала ее слов. Попросила Зелинскую:

— Вы уж, пожалуйста, Лидия Кирилловна, позаботьтесь о моих. Очень прошу вас.

…Аня часто привозила раненых в медсанбат, а потом спешила обратно в роту. Неприятности первого дня давно забыты. Новый санинструктор пришелся всем по душе. Бойцы полюбили девушку за то, что она всегда была рядом с ними. Правда, в дни затишья она строго требовала от каждого возможного в условиях окопной жизни соблюдения санитарных норм. Бойцы нехотя, часто с язвительными усмешками относились к этому, но выполняли все ее требования. Ведь при такой жизни, когда на тебя ложатся и пыль, и грязь, и немецкие бомбы, не следи за собой — совсем человеческий облик потеряешь. Аня сама привязалась к бойцам. При коротких встречах с Зелинской, с другими подругами только и говорила о них.

— Что за люди, знали бы вы! Человек ранен, ему приказываешь: «Ползи в укрытие!» — а он уговаривает: «Сестричка, перевяжи меня покрепче, чтобы кровь не шла, а я им, гадам, еще задам!..»

Иногда прорывалось что-то «свое».

— Немцы стреляют, кругом рвутся мины. А там раненый. Ползу к нему и думаю: «Только бы пронесло… Только бы мимо…» А то ведь из-за меня он может погибнуть. Подползаю, а он, бедняжка, от потери крови говорить не может. Только по губам понимаю: «Пить…» Достаю фляжку, разжимаю ему зубы. Быстро перевязываю. Теперь бы только вынести. А на стрельбу не обращаю внимания. Не до нее…

Зелинская слушала девушку и удивлялась ее непосредственности, ее тихому, невидному мужеству. А иногда откровенно завидовала ей.