Читать «Эхо (Сегодня они выживут)» онлайн

Чацкая Настя

ЭХО

(Сегодня они выживут)

Бесконечного везения не существует.

В конце-концов, кому-то обязательно это надоест. То ли Всевышнему, то ли смерти, чьи костлявые пальцы бессильно смыкаются, ловят пустоту, а смертный — обыкновенный, ничтожный смертный человек, — проскальзывает сквозь них. Снова и снова. Испытывает. Испытывает. Испытывает. Терпение того, кто по мановению руки может лишить жизни любое существо, в любой момент. Будь то дряхлый, доживающий свою жизнь старик, или неродившийся ребёнок в горячей утробе.

Дэрил — взрослый мальчик уже очень давно.

Так давно, что он плохо помнит, что означает быть не взрослым.

Ему кажется, что он появился на свет невероятно уставшим, изношенным и старым. Ему кажется, что все эти тридцать семь лет в подкорке его головного мозга сидело единственное слепое желание — следовать, которое, и он чувствовал это каждой своей ноющей костью, начало постепенно сменяться желанием остановиться.

Больше нет никого, за кем необходимо идти.

Дэрил сидит на кухонной табуретке, привалившись спиной к стене, и наблюдает, как Карл колдует над плитой. В занавешенное рваными шторами окно проникает мутный солнечный свет — это, пожалуй, единственный ясный день за десять месяцев, проведённых ими в Вирджинии.

Ясный день — это было хорошо лет пять назад.

У Карла один рукав белой рубашки подвёрнут сильнее, чем второй. Карл каждые секунд десять дёргает головой, смахивая с глаз отросшую чёлку. Его движения резкие, уверенные, короткие, словно он вгоняет в гнилые черепа нож — снова и снова. Его взгляд застывший, проваленный в поверхность плиты. У Карла все шансы взять золото в конкурсе «самый не похожий на подростка подросток какого-то-там-ссаного-года».

Дэрил смотрит. Карл молчит.

Он смотрит, как пацан открывает лоток, выбирает из середины яйцо и ударяет его о край сковородки. Как разочарованно поджимает губы, когда часть скорлупы падает в разогретое масло вместе с вязкой прозрачной жижей. Как бросает быстрый взгляд в сторону Дэрила, чтобы узнать, запалили его, или нет.

Запалили.

— Ладно. Это моя порция, — говорит он без улыбки и снова отворачивается к плите.

Дэрил согласно мычит и достаёт из мятой пачки «Camel», лежащей на столе, последнюю сигарету. Постукивает ею по столешнице, вертит в пальцах.

Он смотрит на закатанные рукава Карла, и думает, что Карл, наверное, тоже уже забыл, что когда-то был малолеткой. И, по меркам конца света, в свои восемнадцать он тоже тянет на старика — наверное.

Не то, что Дэрил.

Дэрил взрослый мальчик уже очень давно.

Он взрослый для того, чтобы называть себя мужчиной.

Он взрослый, чтобы находить на своём лице глубокие морщины: в углах глаз и на лбу. Чтобы находить в своих волосах блеклые серые пряди — всё больше и больше. Чтобы бриться за несколько минут парой заученных движений, оставляя щетину только на подбородке, чтобы не был так сильно заметен светлый шрам, разделяющий его нижнюю губу на две неровные части и уходящий вниз, к мякоти глотки под челюстью.

Он взрослый, чтобы выдирать жизнь сопляка с самыми потухшими в этом вонючем мире глазами из зубов смерти каждый божий день. Чтобы жрать его сырую или пережаренную яичницу и не смотреть на него, когда он сидит напротив, или идёт рядом. Чтобы вообще не смотреть на него, потому что — к чёртовой матери это дерьмо. Дэрил не хочет видеть мёртвых глаз напротив себя. Его воротит от трупов. Ему достаточно дохлых вокруг — он пачками валит их каждый день.