Читать «Донбасс для «чайников». Не Украина и не Русь, боюсь, Донбасс, тебя, боюсь!» онлайн - страница 67

И вот одно такое учение сочинилось в Донецке накануне 50-летия Великого Октября. Кто из молодых не помнит – 7 ноября отмечалась годовщина штурма Зимнего дворца. Нет, сначала праздновалась, конечно, а потом, естественно, и отмечалась. Ну, дело государственной важности, понятно же. Об идеологической начинке мероприятия и говорить нечего: хоть и надоела до чертиков, как холодный пирожок с ливером, но спрос за порядок в этом деле до самого до Горбача был неусыпно-бдительный. Короче говоря, надо было расставить посты, регулировщиков и прочих нужных людей по городу. А чтоб не напартачили чего в святой день, все ответственные загодя проходили по маршруту. Это, собственно, и именовалось учениями. После которых, само собой, принималось на грудь – «от нервов».

Ну, так вот. 6 ноября. «Обход» совершен, разбор тоже. Наш герой с ребятами приземлился в вокзальном буфете (в Волновахе, городе железнодорожном, – лучшее место) обсудить завтрашний день, непростой день. В предвкушении его заказана водка и горячее. Как вдруг в табачно-кухонный туман ресторанного зала вплывает черная хустовская шляпа, под ней очки, за ними глазки-буравчики. Батюшки-светы! – один из областных проверяющих, нагрянувших с утра. Да проверяющий-то так, дрянь – мелкая сошка из облисполкома. Но ему не досталось места в машине, возвращается он, значит, поездом – злой, как черт! А тут вся бригада гаишная за столом с явным намерением вступить в жестокий бой с «зеленым змием». Морды у всех красные, как на подбор, а с ними дядька Черномор, сиречь, товарищ Богатырев/Могутний собственной персоной. Освящает своим авторитетом явное расшатывание служебно-партийной дисциплины и подрыв моральных устоев советского человека, позорящих, без обиняков, честь мундира офицера милиции.

Но хороший начальник никогда не теряется. Наш батыр тут же вскакивает со стула, физиономия лучится добром: какой приятный сюрприз, Иван Иваныч Как-Там-Вас! Не желаете ли пообедать? И тут, прежде, чем шляпа успевает надменно отказаться, сильнейшая боль в паху справа сгибает богатыря пополам. А он с утра жаловался заму с замполитом – дескать, что-то ноет в боку со вчерашнего дня – не иначе ливер протестует против той третьей пол литры, помнишь, Петро, я говорил, не надо бы – ну, вот… А на самом деле – аппендицит. И боль усиливается. Пока до больнички довезли – он уже совсем с лица сошел. Хирург посмотрел – срочно на стол, перитонит во всей красе. И три часа эскулапы копаются в его внутренностях: режут-вырезают-промывают-зашивают. Спасли, короче, не впервой, слава те, господи.

А назавтра по всей Волновахе бравурные марши из громкоговорителей, ветер треплет кумачовые стяги и транспаранты, колонны трудящихся, поддав по очереди за спиной парторга с комсоргом и профоргом, горланят пламенный привет родной партии и лично товарищу Брежневу. Партийно-хозяйственный актив умильно взирает с деревянного помоста у горрайкома на энтузиазм масс и по-сталински привычно помахивает ласковой ладошкой рабочему классу и примкнувшей к ней творческой интеллигенции. А товарищ Богатрев/Могутний отдыхает в палате, тоскуя по праздничному столу и компании верных товарищей. Однако же, для чего нужны друзья? – Они тут как тут. Тяжелые синие шинели, галифе-сапоги-портупеи, свежий перегар, но в меру.