Читать «Донбасс для «чайников». Не Украина и не Русь, боюсь, Донбасс, тебя, боюсь!» онлайн - страница 28

Принципы принципами, но не забудем, что время было голодное. Нет, не так, – зверски голодное. И тут Шварц вспоминает своего старого отца, который служит врачом на соляных рудниках в Донбассе. «Миша, – говорит он другу Слонимскому, а поедемте в Донбассе, в Бахмут, поселимся у моего отца, старик будет рад, к тому же там есть такое понятие, ка полный паек, мы сможем там писать рассказы, не отвлекаясь на чекистские облавы…»

И они поехали. Но голод на Донбассе был не менее жестоким, и друзьям пришлось думать о заработке. И тут им повезло – в Донбассе, в котором до революции не выходила ни одна газета, открылось сразу несколько. Одна из них, с говорящим названием «Кочегарка» как раз в Бахмуте. Руководство газеты носилось с идеей приобщать к большой литературе массы трудящихся, издавать какое-нибудь литературное приложение. И тут – нате, как подарок небес являются в контору сразу два писателя. Да еще из революционного Петрограда, товарищи!

Так в Донбассе появился свой литературный журнал. Верней, поначалу это был альманах. Как мог он называться в краю освобожденных углекопов? – конечно, «Забой». Очень жаль, что совсем скоро его переименовали в безликий «Литературный Донбасс», а в хрущевский времена и вовсе окоротили, дав «оригинальное» имя – «Донбасс».

Его уже нет, этого прекрасного «Забоя», но в истории донбасской писательской организации навсегда остался примечательный факт – зачинателем ее деятельности был сказочник Шварц, сотворивший первое из своих «Обыкновенных чудес». Потом, уже в тридцатых здесь работал Борис Горбатов. А потом, а потом, по правде, уже громких имен не было в нашей краевой литературе. А если и появлялся кто, партийная машина бездушного и начетнического отношения к культуре, ломала его через колено. И такие самобытные литераторы как Ионин, Володин, Мартынов испытали это на своей шкуре в полной мере… Но об этом в другом месте. Нам пора в Краматорск, друзья мои!

Письма Новороссии: Борис Горбатов

15 ноября 1927 г.

Артемовск (Бахмут)

Сталинская область, УССР

Моя золотая, хорошая, любимая, чудесная Шурка!

Твое письмо, как солнечный луч в хмурую комнату.

Впрочем, это и буквально, было так:

Хмурая, грязная комната редакции… Грязная потому, что в ней я работаю, хмурая потому, что осень, много работы и прочее…

На столе «три целые ножки, под четвертую кирпич подкладывается», на столе невообразимый хаос. В этом хаосе – властитель я! И утонув в бесконечных стихах, потрясая чьей-то поэмой и отчаянно горланя… распекаю одного из «забойцев», который стоит тут же со своими стихами. Виновен он в том, что пришел в очень нехорошую для меня минуту, сегодня я еду в качестве корреспондента «Всероссийской кочегарки» на военные маневры в Одессу, и поэтому должен работать (какой позор!). Я потрясаю его стихами и ору: