Читать «Донбасс для «чайников». Не Украина и не Русь, боюсь, Донбасс, тебя, боюсь!» онлайн - страница 179

Двадцать с лишним лет назад один из харизматичнейших донецких культуртрегеров, поэт и философ Игорь Галкин отрезал: «Привыкайте, мы живем на оккупированной Украиной территории». Мысль прижилась, она стала одним из основных тезисов внутреннего сопротивления насильственной украинизации и европоцентризма, который безуспешно, но весьма рьяно Киев пытался насадить в сугубо русском Донбассе.

Когда мы говорим «Донбасс», то практически всегда говорим о Донецке и Донецкой области бывшей УССР. Дело тут и в культурно-исторической традиции, и в перекраивании большевиками карты Донецкого бассейна по своему усмотрению в свое время. И в том, в конце концов, что Луганская область образовалась в далеком 1938 году путем отрезания от большой Донецкой части районов.

Нынешняя Донецкая народная республика, как часть бывшей Донецкой область была сколочена в 1918—1924 годах из кусков двух губерний: Екатеринославской (больший) и Харьковской (меньший) и части земель уничтоженной к тому времени Области Войска Донского. В экономическом смысле это была срединная часть былой Донецко-Криворожской республики – одного из нескольких буферных государственных образований, созданный комвластью в ходе Гражданской войны в России (1918—1922). От нее оторвали железно-рудную часть – Кривбасс, да столицу из Харькова перенесли в индустриальную, но очень провинциальную Юзовку, ставшей городом Сталино. В этническом же плане образовался трехслойный пирог. Север (Славянск-Краматорск-Лиман-Бахмут) говорил на том малороссийском наречии, которое чаще принято называть «суржиком», ибо тех края с начала 19 столетия помещики активно перевозили своих крепостных из Подолии. Дымящий заводами и пылящий рудными отвалами центр (Гришино- Горловка- Сталино-Макеевка-Енакиево-Чистяково-Ровеньки) был исключительно великорусским. Потому хотя бы, что промышленный Донбасс, явившейся России и миру в 1870-х годах, был создан трудом орловских, курских, смоленских, тамбовских, рязанских и пензенских крестьян на деньги британских, французских бельгийских, а позже и американских предпринимателей. Малороссы чуть не до окончания Великой Отечественной крайне неохотно шли на шахты. Еще и после войны можно было услыхать в Донбассе старинное присловье: «В шахте встретишь кого угодно, кроме цыгана, еврея и хохла».

Ну, и, наконец, юг – от Донецка до самого Мариуполя тянется территория, на которой густо перемешаны греки (из Крыма и из Греции), украинцы и русские. Села столь разные, да и давно смешавшиеся по крови, идут чересполосицей. Раньше были еще болгары, немцы и армяне. Встречались и еврейские колонии, в одной из которых, кстати, родился знаменитый анархист Лев Задов, знаменитый адъютант батьки Махно, фантазией писателя Алексея Толстого превращенный в одессита и начальника всей махновской контрразведки.

Весь этот этнический котел, однако, давно сворил свое «кушанье». И оно оказалось совершенно русским. И в культуре, и в ментальности, и в отношении к власти, и в труде и верованиях. Остальные вкусовые добавки только добавили аромата в это варево.