Читать «Донбасс для «чайников». Не Украина и не Русь, боюсь, Донбасс, тебя, боюсь!» онлайн - страница 163

Олег Измайлов

27 декабря 1935 года,

Макеевка. Сталинская область, УССР

Дорогой Борис Абрамович, а я ведь недооценил тебя, твой зоркий взгляд и умение совсем по Маяковскому найти в руде драгоценный камень.

Я ведь давеча утверждал в беседе со стахановцами, что им осталось только найти нишу для культурной жизни Донбасса и вся их прежде запутанная, утомительная, однообразная жизнь потечет совсем иным – широким, светлым руслом…

Мне в ответ называли имена, я их плохо помнил, говорят, дескать вот есть у нас не то Павел, не то Петр по фамилии, не то Безлошадный, не то Беспощадный. Увы, утомленный десятками сотнями часов бесед, сотнями, тысячами имен и фамилий, я точно не могу назвать тебе местную знаменитость. Впрочем, ты как постоянный ездок в Сталино, возможно знаешь его и без меня. На всякий случай уточню.

Но я говорил о том, что недооценил тебя. И эта мысль связана с хоть и с поэзией, хоть и с Донбассом, с поэзией донецкой, но иного свойства. И тут ты попал в точку, прислав мне бандеролью «Литературный Донбасс», последнюю книжку года. Да знаешь ли ты Боренька, что за чудо ты мне прислал? Право, я теряюсь в догадках, было ли у тебя намерение обратить мое внимание на автора, поразившего воображением твоего бедного «беседчика»? Возможно, я бы на стал обращать внимания на довольно длинное стихотворение с романтическим названием «Аэлита», но что-то тайное толкнуло меня – «прочти». Что ж, я уезжаю из Донбасса праздновать Новый, 1936 год с особым настроением.

Мой сарай (для посвященных – «кабинет мемуаров», а то!) в приятной близости к домнам Макзавода, который я арендовал в надежде побольше народу трудового опросить без трудностей и официальных формальностей для них, отныне для меня место, где я открыл для себя, кроме многих и многих замечательных рабочих судеб, также имя Павла Шадура, поэта вот уж поистине милостию божией. Мне он представляется молодым человеком, лет до 25—26, оптимистичного склада с крепкой отметиной простого народного юмора. С такими поэтами как он поспорит земля Донбасская с любой другой русской землицей охочей до песен. Лишь бы в чиновники не определили его местные товарищи по доброте душевной и излишнему рвению-старанию, не засунули бы в различные президиумы, наградив зловещей для литератора надобностью заведовать каким-нибудь складом или букинистическим магазином. Надо ли говорит, что яркой личности гореть – воздух надобен!

Не могу удержаться и вместе с сердечными поздравления с Новым годом, пожеланиями всяческих успехов, посылаю переписав каллиграфически шадурову «Аэлиту». Раздели со мной сладкое чувство любования этой изящной и умненькой вещицей.

Твой А. Б.

АЭЛИТА Это детство Вот вползает в сени Страшный и оборванный монах. Гулко вносят воду по ступеням Водовозы в ледяных штанах. Водовозки в бороде сосулек. В длинных блюдах стынет холодец. И над детством, на огромном стуле, — Половина бога — мой отец! Оглянуться: нагорают свечи. Молятся, считают деньги вслух, Мечутся, сгибая низко плечи, десять перепуганных старух. Мир стоит огромный, без начал. – Детский мир. Одно окно и дверь. Темной ночью мать меня качала, На полу стерег косматый зверь! Но потом я стал богат и знатен: На картинках небо дальних стран, Заросли на стеклах, степь в кровати, В кадке Ледовитый океан! И носил меня белокопытный Конь мой над землею без узды, И тогда я встретил Аэлиту, Девушку с затерянной звезды. Там сады цвели. Ходила с лейкой Девушка по белому песку. Там мальчишки запускали змейку, и держали сахар — По куску! Там плакучие склонялись низко ивы, Две луны садились за кусты. И была та девушка красивой, Как сиянье сумрачной звезды! И она сказала: Нехороший У тебя и мир, и океан! Колонисты мучат краснокожих Храбрых и последних могикан Кто богат, тому дают на ужин Пироги и яблочный компот Посмотри! – За окнами на стуже Маленькая девочка поет. Что ей вынесут!? Сухую корку хлеба! равнодушный и холодный взгляд! Разве ей дадут большое небо!? Голубое море? Виноград? Никогда! Она уснет на плитах, На холодных плитах у дверей! Только в детском мире Аэлиты Виноград и море для детей… Ты права! Нас тоже не жалеют! Склянками покрыта вся земля, И гуляют дуры по аллеям, Там, где мы должны были гулять! Нас секут и говорят: Молчите! Умывают ледяной водой. К нам приходит каждый день учитель С безобразной, рыжей бородой! И когда звезда была над крышей Я сказал: Прими меня, прошу. Даже маму тоже ненавижу! Ненавижу всех! И ухожу! И ушел Земля была облита Звездами. Светилась по краям. И стояла близко Аэлита — Первая любимая моя! Где меня нашли — в глухом овраге? Или утопающим в воде? Но была большая, больше страха, Горькая обида на людей! Возвращались, Женщина орала. Уходили в сумрак поезда. Так кончалось детство! Догорала В небе недоступная звезда.