Читать «Графоман» онлайн - страница 8

В тишине резко прозвучал телефонный звонок. Гриша поморщился. Звонок был слишком громким, хотя современных вкрадчивых сигналов мобильников, играющих классическую музыку, или нелепо кукарекующих, он тоже не любил. Надо же, легок на помине: звонил Валерка из Беркли:

— Привет, Валер, я как раз вспоминал, как мы с тобой познакомились …

— Да? И как?

— А ты не помнишь?

— Ну, вообще-то помню. Просто у вас у писателей все в голове не совсем так, как было на самом деле. Я тебе что звоню-то …

— А что, чтобы мне позвонить у тебя должен быть повод?

— Слушай, мы тут про шахматы говорили … там все не так просто … никто не знает, как они возникли, кто их придумал …

— Валер, ты о чем?

— Я о двоичности мира, об единстве и противоположности чёрного и белого начала … Что ты тупишь? Забыл что-ли?

— Ага, я понял. И что?

— Я хотел тебя, Гришка, спросить: ты белый или чёрный? Я-то знаю, но мне интересно, как ты сам себя видишь.

Гриша с полуслова понял, о чем Валерка хотел с ним поговорить. У них как-то никогда не шло банальное «как дела?». Про «дела» они тоже могли говорить, если дела были, но отвечать, вяло делясь мелкими несущественными событиями — это было им обоим невыносимо скучно. А вот позвонить и сходу начать обсуждать философскую проблему, такую важную и понятную им обоим, одновременно мало интересную и туманно-нечеткую для других, это было так для них типично.

Сейчас Валера не был женат, но жил со своей аспиранткой, тридцатилетней японкой Йоко. Ну, что он мог пристать к Йоко со своим «черно-белым» заскоком? Да, дикость, нет конечно. С другой стороны Гриша и с Маруськой в жизни бы не стал о подобном говорить. Маша бы честно задумалась, потом спросила бы, что он имеет в виду, с какой точки зрения нужно себя оценивать, почему ему такое интересно … разве бывает только «белые» или только «чёрные» люди? Ее вопросы были бы такими недоуменными, что всякое желание обсуждать философию у Гриши сразу бы прошло. Да он к женщинам никогда с этим не лез. Для философии и мыслей вслух и него был Валерка. В дискуссию они оба вступили мгновенно, сразу «крещендо», разбег им был не нужен. Гриша уже весь был в «чёрно-белом», он сейчас же забыл заседание кафедры, ситуацию на Украине, семейные дела, планы на лето. Существовало только «чёрно-белое» …

— Да, Валер, я понял … я не знаю про себя, просто не знаю. Про других могу сказать, а про себя нет. Понимаешь, я и про тебя не могу … Не знаю почему.

— Ну да. Ты прав. Мы с тобой … тут все непросто. Тут я вижу три критерия: поступки, мысли и атмосфера вокруг личности … ты понял?

— Да, что важнее, что ты думаешь или что ты делаешь? Я …

— Мы с тобой делали не очень хорошие вещи, но вокруг нас нет тёмной гнетущей тяжелой атмосферы … Мы светлые ребята … Так я нас вижу.

— Да, наверное. Я тоже так думаю, хотя … о себе судить трудно.

— Ну, Гринь, трудно, когда себе врешь, а когда правду думаешь, то все про себя знаешь. Разве не так?

— А Маруська?

— Маруська …? Интересный вопрос. Ну, она простодушна, как многие бабы. Светлая, скорее. Аллку любит. Дети — это уже свет. А я не живу со своей дочкой. И на мне черное облако из-за этого.