Читать «В окопах Сталинграда (1947, Воениздат. С иллюстрациями)» онлайн - страница 31

Проходим мимо памятника Хользунова — Героя Советского Союза. К стыду своему, я не знаю, что он сделал. Бронзовый, тяжелый, в кожанке, он стоит уверенно, прочно, спокойно. Мы читаем надпись, рассматриваем барельефы на пьедестале.

Выходим на центральную площадь. Серый, с черными аккуратными крестами и средневековым львом на геральдическом щите, стоит подбитый «хейнкель». Он похож на злую раненую птицу, припавшую к земле и вцепившуюся в нее когтями. Мальчишки ползают по перебитым крыльям, залезают в кабину, ковыряются в приборах. Взрослые угрюмо и с уважением рассматривают из-за натянутой веревки разбитые моторы и торчащие пулеметы.

— Весь бронированный, сволочь.

— Да, металла не жалеют.

— Вот и суйся к ним с фанерой.

— А сколько у него пулеметов?

— Два. И две пушки.

— И бомбы?

— И бомб две тонны.

— Две тонны?

Люся тянет меня за рукав.

— Идемте, мне надоело на него смотреть. Поедем на Мамаев курган.

— Куда?

— На Мамаев курган. Оттуда весь Сталинград, как на ладони. И Волга. И за Волгу далеко-далеко видно. Там хорошо. Честное слово!

Мы едем на Мамаев курган.

Он плоский и некрасивый. Молоденькие деревца, насаженные рядами. Люся говорит, что здесь предполагалось разбить Парк культуры и отдыха. Возможно, когда-нибудь здесь и будет красиво, но пока что мало привлекательно. Какие-то водонапорные башни, сухая трава, редкий колючий кустарник.

Но вид, действительно, замечательный.

Большой распластанный город прижался к самой реке. Каменное нагромождение новых домов — громоздких, но издали кажущихся красивыми. Небольшим белым островком выступают они из моря деревянных построек. Покосившиеся, подслеповатые, тянутся они вдоль оврагов, ползут к реке, вылезают наверх, втискиваются между железобетонными корпусами. Большие дымные заводы, грохочущие кранами, паровозными гудками. «Красный Октябрь», «Баррикады» и далеко, совсем уже за горизонтом, корпуса Тракторного… Там свои поселки — белые, симметричные корпуса, маленькие, поблескивающие этернитовыми крышами коттеджи.

И за всем этим — Волга, спокойная, гладкая, такая широкая и мирная, и кудрявая зелень на том берегу, и выглядывающие из нее домики, и фиолетовые дали, и каким-то дураком брошенная ракета, рассыпающаяся красивым зелено-красным дождем…

Мы сидим на краю оврага, извилистого и голого, и смотрим, как ползет поезд внизу. Он страшно длинный, и на платформах у него что-то покрытое брезентом — должно быть, танки. Короткотрубый, точно надувшийся паровоз тяжело и недовольно пыхтит. Он не жалеет дыма, тянет медленно, с упорством привыкшего к тяжести битюга.

— О чем вы думаете? — спрашивает Люся.

— О пулемете. Здесь хорошее место для пулемета.

— Юра… Как вы можете?

— А другой вон там поставить. Он прекрасно будет простреливать ту сторону оврага.

— Неужели вам не надоело все это?

— Что «это»?