Читать «Лачуга должника и другие сказки для умных (сборник)» онлайн - страница 623
Вадим Сергеевич Шефнер
…Алкогольный бум все ширился. Число пьющих возрастало и за счет бывших непьющих; их соблазнял и огромный выбор драгоценных (но бесплатных) спиртных напитков, и то, что с водкой, с коньяком, с вином всякая еда, даже самая наилучшая, еще вкуснее становится. Пили, конечно, главным образом мужчины, а многие женщины из-за этого разочаровались в Утюгове, некоторые даже возненавидели моего друга. Помню, однажды забрел он ко мне грустный-прегрустный, вынул из кармана номер журнала «Дамский вестник» (его Надежда Алексеевна выписывала) и сует мне. Я начал листать этот журнальчик и вижу: на седьмой странице цикл стихов поэтессы Е. Весталкиной, и начинается тот цикл со стихотворения «Поплачь со мною, Утюгов!». Я запомнил оттуда первую строфу:
Я стал утешать Матвея, стал убеждать его, внушать ему, что мало ли что может этим поэтессам в голову прийти, и не стоит, мол, придавать этому значения. Но в то же время я чувствовал, что не очень-то убедительны мои доводы и что не такая уж лгунья эта поэтесса. И вот, чтобы переключить внимание друга моего на что-нибудь другое, более веселое, включил телевизор и наугад нажал кнопку второй программы. И тут увидели мы: идет по Загородному проспекту женская демонстрация, а в первом ряду шагает солидная дама, несет портрет Утюгова, а над портретом на картоне четкими черными буквами написано такое вот четверостишие:
Мне очень неловко стало: хотел успокоить друга — и вдруг преподнес ему такое оскорбительное зрелище… Кинулся я к телевизору, протянул руку, чтобы выключить его, но Матвей отстранил меня.
— Уж смотреть — так смотреть, — сказал он с дрожью в голосе.
А шествие женское продолжалось, и все новые транспаранты с язвительными строчками возникали перед нами.
А через два месяца пришлось мне быть на похоронах Саши, сына Утюговых. Он, будучи под хмельком, в неположенном месте, в стороне от «зебры», переходил Каменноостровский проспект, и там на него с полного хода легковушка наехала — сразу насмерть. Как выяснила милиция, мчалась та легковушка с бешеной, недозволенной скоростью, и водитель не сумел ни затормозить ее, ни объехать Сашу Утюгова; водитель тот тоже принял с раннего утра большую дозу космического коньяка. Выходит, что тут оба были виноваты… Но Матвей был убежден, что виноват тут только он: ведь и сын его, и тот автолихач не ресторанным вином были пьяны, не от покупной водки опьянели, ведь не наяву, а во сне они пили. Не будь его, Матвея Утюгова, — не было бы съедобных снов; не будь съедобных снов — не было бы пьянства во сне; не будь пьянства во сне — не погиб бы Саша… Наверно, так и Надежда Алексеевна думала. Но она не винила мужа, она его жалела. Она, кроме тоски материнской, и горе Матвея на свою душу взвалила. Она делила с ним его тоску, утешала его, внушала ему, что он своим открытием миллионы людей избавил от нищеты, от голода, что он тысячи людей от смерти спас…
