Читать «Детский остров. В куриной шкуре. Предсказатель прошлого. Последние драконы» онлайн - страница 88

Кир Булычев

— Вы привели меня сюда, чтобы запугать? — спросила Ко.

Князь сделал вид, что не услышал ее слов, а продолжал нежным тягучим голосом:

— Погляди, как мне удалось сохранить свежесть ее кожи! Гитлеровские палачи могли изготавливать из человеческой кожи только абажуры и кошельки. Но я никогда не опускался до потребительских товаров. Для меня таксидермия — высокое искусство. Я потратил две недели бесконечного, бессонного труда, чтобы обработать ее кожу и волосы по методу московского мавзолея. И какой результат?

— Гениально! — вырвалось у камергера.

— Только глазки пришлось заказать на стороне. Глазки мы делали из белого мрамора, а зрачки у нас аквамариновые. Разве не удачно?

Кларенс смотрела на Ко живыми глазами, и K° даже заплакать не могла, такой глубокий ужас охватил ее.

А окружающие — и Клава, которой совсем не хотелось радоваться, и обер-камергер, который всего насмотрелся и ко всему привык, и даже Артем — хлопали в ладоши, выражая восторг, словно собрались на Уимблдонский турнир и радовались удачному удару князя Вольфганга.

— Выпустите меня отсюда! — крикнула Ко. — Я не могу здесь больше стоять!

Ворона сорвалась с плеча князя и, оглушительно хлопая крыльями, полетела в темноту.

— Ах, как грустно, как грустно! — отозвался Вольфганг дю Вольф. — Но я должен был быть готов к такому поведению нашей невесты. Она очень волнуется, она влюблена в моего племянника, она жаждет объединиться с ним под одним одеялом. И главное — она ждет встречи с любимым папочкой, который бросил ее много лет назад! Сейчас мы разбегаемся по каютам и готовимся к свадьбе, к большому, искреннему и доброму празднику! Через два часа мы ждем всех в главном зале корабля. Опоздавшие будут безжалостно выпороты. Я кончил. А ты, Вероника, оглянись и погляди еще раз на Кларенс. Не правда ли, вы с ней похожи?

* * *

В каюте Ко ждала темнокожая муха, которая показалась ей еще более тонкой, хрупкой и грустной, чем прежде.

— Как ваши раны? — спросила она, глядя на девушку выпуклыми глазами, поделенными, как у стрекозы, на множество ячеек, отчего свет ламп, отражаясь от них, придавал глазам особый многоцветный блеск.

Муха перехватила взгляд Ко и заметила:

— Именно мой взгляд показался ему экзотичным. А я поверила в его любовь и осталась с ним, когда мой рой улетел в теплые края. Теперь мне отрезан путь назад.

— А были бы вы счастливы, оставшись среди своих? — спросила Ко.

— Нет, ни в коем случае! — ответила муха. — Я вырвалась из первобытного мира насекомых. Пускай мне будет хуже, но я нахожусь рядом с ним, кого я люблю и ненавижу.

— Вы все еще любите господина Вольфганга?

— Я его ненавижу, но не могу побороть мою первую любовь, — призналась муха.

Говоря так, она вытащила из кармана на груди белого халата блокнот и острым коготком написала на нем:

«Комиссар передает: Земля надеется, что вы выполните свой долг».

Докторша протянула блокнот Ко, и та, взяв с полочки у зеркала булавку, нацарапала на вновь побелевшей странице:

«Я никому ничего не должна».

Надпись продержалась на листке несколько секунд, а когда побледнела и пропала, муха написала на чистом листке: «Комиссар Милодар надеется, что вы помните об ужасной смерти ни в чем не повинного Артема, о горе вашей подруги Вероники, а также о чести Детского острова».