Читать «Детский остров. В куриной шкуре. Предсказатель прошлого. Последние драконы» онлайн - страница 88
Кир Булычев
— Вы привели меня сюда, чтобы запугать? — спросила Ко.
Князь сделал вид, что не услышал ее слов, а продолжал нежным тягучим голосом:
— Погляди, как мне удалось сохранить свежесть ее кожи! Гитлеровские палачи могли изготавливать из человеческой кожи только абажуры и кошельки. Но я никогда не опускался до потребительских товаров. Для меня таксидермия — высокое искусство. Я потратил две недели бесконечного, бессонного труда, чтобы обработать ее кожу и волосы по методу московского мавзолея. И какой результат?
— Гениально! — вырвалось у камергера.
— Только глазки пришлось заказать на стороне. Глазки мы делали из белого мрамора, а зрачки у нас аквамариновые. Разве не удачно?
Кларенс смотрела на Ко живыми глазами, и K° даже заплакать не могла, такой глубокий ужас охватил ее.
А окружающие — и Клава, которой совсем не хотелось радоваться, и обер-камергер, который всего насмотрелся и ко всему привык, и даже Артем — хлопали в ладоши, выражая восторг, словно собрались на Уимблдонский турнир и радовались удачному удару князя Вольфганга.
— Выпустите меня отсюда! — крикнула Ко. — Я не могу здесь больше стоять!
Ворона сорвалась с плеча князя и, оглушительно хлопая крыльями, полетела в темноту.
— Ах, как грустно, как грустно! — отозвался Вольфганг дю Вольф. — Но я должен был быть готов к такому поведению нашей невесты. Она очень волнуется, она влюблена в моего племянника, она жаждет объединиться с ним под одним одеялом. И главное — она ждет встречи с любимым папочкой, который бросил ее много лет назад! Сейчас мы разбегаемся по каютам и готовимся к свадьбе, к большому, искреннему и доброму празднику! Через два часа мы ждем всех в главном зале корабля. Опоздавшие будут безжалостно выпороты. Я кончил. А ты, Вероника, оглянись и погляди еще раз на Кларенс. Не правда ли, вы с ней похожи?
* * *
В каюте Ко ждала темнокожая муха, которая показалась ей еще более тонкой, хрупкой и грустной, чем прежде.
— Как ваши раны? — спросила она, глядя на девушку выпуклыми глазами, поделенными, как у стрекозы, на множество ячеек, отчего свет ламп, отражаясь от них, придавал глазам особый многоцветный блеск.
Муха перехватила взгляд Ко и заметила:
— Именно мой взгляд показался ему экзотичным. А я поверила в его любовь и осталась с ним, когда мой рой улетел в теплые края. Теперь мне отрезан путь назад.
— А были бы вы счастливы, оставшись среди своих? — спросила Ко.
— Нет, ни в коем случае! — ответила муха. — Я вырвалась из первобытного мира насекомых. Пускай мне будет хуже, но я нахожусь рядом с ним, кого я люблю и ненавижу.
— Вы все еще любите господина Вольфганга?
— Я его ненавижу, но не могу побороть мою первую любовь, — призналась муха.
Говоря так, она вытащила из кармана на груди белого халата блокнот и острым коготком написала на нем:
«Комиссар передает: Земля надеется, что вы выполните свой долг».
Докторша протянула блокнот Ко, и та, взяв с полочки у зеркала булавку, нацарапала на вновь побелевшей странице:
«Я никому ничего не должна».
Надпись продержалась на листке несколько секунд, а когда побледнела и пропала, муха написала на чистом листке: «Комиссар Милодар надеется, что вы помните об ужасной смерти ни в чем не повинного Артема, о горе вашей подруги Вероники, а также о чести Детского острова».